ГУМАНИЗМ. 1) В<#whitespace />узко-историческом аспекте — явление западноевропейской исто­рии, связанное с выяснением античной почвы (в отличие от Христианского Неба) евро­пейской культуры посредством, в первую очередь, филологических изысканий ассоци­ируемое с именами Петрарки, Данте, Баллы, Альберти и др. 2) В широком историчес­ком значении — идеология нового субъекта культурно-исторического развития, воз­никшая в основном в Италии, Германии, Франции, Голландии, концептуально выра­женная в форме «учения о правах свободного индивидуума» (А. Лосев), реализованная в различных культурных, философских, социально-политических и религиозных про­екциях и характеризующаяся своеобразными стадиями своей эволюций. 3) В духовном плане — тип миросозерцания, признающий человека абсолютной ценностью.

Сложность оценки Г. — в самооценочном его характере. Ценности Г., доминировав­шие на разных этапах его развития — свобода, достоинство, творчество, человеческая жизнь, польза, фортуна, успех, слава, наконец, просто «человечность» ( «будь челове­ком!» как просьба-требование), — сами являются критериями оценки.

Г. есть феномен христианской культуры Запада (в отличие от Ренессанса как состо­яния многих культур религиозного типа) с его историчностью и психологизмом. Чуж­дый исторической динамике, ориентированный космологически и интеллектуально-созерцательно, христианский Восток, «ответил» на Г. явлением исихазма.

Г. выражает новое духовное самочувствование человека, который в конце католи­ческого средневековья стал ощущать себя субъектом, монадой. Г. антропоцентричен, но он не есть голый антропоцентризм. Признание человеком себя абсолютной ценно­стью основано на ощущении божественной искры в себе, которую надлежит воспламе­нить усилием личной воли, с акцентом на: «Я сказал: вы боги», в отличие от средневе­кового «Всяк человек есть ложь». Г. — итог средневековья, «коперниканская револю­ция» в средневековом сознании, кардинально меняющая структуру ценностей — спа­сения на творчество, в первую очередь, средневековое миросозерцание одновременно фундаментально-цельно и фундаментально-разорвано: Земля и Небо отделены пропа­стью, но человек целостен в крестном восхождении через нее к Богу. Г. поднимает землю до небес и опрокидывает небо на землю — противостояние свободы, творения, духа бытию, твари, телу синтезируются эпохой Возрождения в центральную для нее, в интуицию — экзистенциал свободного творческого бытия. В культуре это связано с идеей и образами одухотворенной плоти, рвущейся от распирающей ее мощи, интере­сом к человеческой природе Христа, женственной, но не девственной природы Богома­тери, культу женственности, в отличие от мужественности и девственности средневе­ковья, философским осмыслением Абсолюта как внутренне-противоречивого и дина­мичного и признания безусловной ценности жизни. Богоподобный человек на земле, оставшийся при этом земным чувствует себя господином и стремится к господству и свободе одновременно. Отсюда, в плане земном: великие географические открытия — устремленность к новым водам и землям, техника как промышленность; в плане чело­веческом расцвет абсолютизма, революции, демократии, наконец, обращение «госпо­дин» как универсальное.

Экзистенция свободно-творческого бытия исходно противоречива, процесс разре­шения ее составляет особенность истории гуманистической культуры. Первый ее этап, связанный непосредственно с эпохой Возрождения, характеризуется доминированием идеи свободной творческой индивидуальности, второй связан с историческим перио­дом Нового времени, перегруппировкой ценностей вокруг идеи полезности. Творче­ство, сохраняя свою значимость, уступает экзистенциальное лидерство пользе (в смыс­ловой связке с делом), воспринимая уже не как самоценность (человек — для горения в творчестве), а как нужное человеку для самореализации (чтобы «лучше гореть»). Индивидуализм как стиль существования становится «жестче», но субъективность — более напряженной, свобода ощущается острее, переживаясь не только как радость, но как бремя и ответственность. Тенденции рационализации и секуляризации идеологи­чески выражаются Просвещением со всеми практическими последствиями.

Третий этап можно назвать «кризисом безбожного Г.» (С. Франк). Исторически он связан со временем, называемым новейшим. Если второй период характеризуется фор­мированием либерально-демократических государственно-правовых структур, то тре­тий — чередой коммунистических и фашистских революций и тяготением к олигархи­чески-имперскому типу правления в западных демократиях. Человекобожеская и атеи­стическая тенденции Г. достигают апогея в большевизме, который в философском пла­не можно рассматривать как синтез воли к научно-организованному «раю» на земле и воли к власти. Маркс, Ницше и Фрейд — мыслители, наиболее рельефно выразившие Г. данного типа.

Указанные явления стимулируют нарастание консервативных и обновленческих тен­денций в церковной жизни, экуменическое движение, углубление религиозного «поиска (ценней свободы становится «окликнутость Богом»). Осознание безусловности свободы позволяет осмыслить произвол и ответственность. В истории философии этому соответ­ствует метафизика экзистенциализма. Религиозное осмысление Г. наиболее ярко выра­жено в бердяевской интуиции человека и Бога, как творчески общавшихся свободных субъектов. Русская религиозная философия в целом, за исключением К. Леонтьева, «об­винявшего» Достоевского в Г., гуманистична как в суждениях, так и по (не всегда прого­вариваемым) интенциям. Иногда — чересчур: Федоров собирался творчески воскрешать предков буквально из «гумоса» — почвы, земли, праха. Своеобразным Г. можно считать почвенническую тенденцию в общественно-философской мысли — поклонение русско­му человеку на русской земле с подведением под это религиозно-идеологической базы.

Критика безбожного Г. наиболее интересна у бесспорно гуманистических (Франка и Бер­дяева) мыслителей. В целом русская религиозная философия пыталась взрастить зерна Г. (уже «отделенные от плевел») под Фаворским светом на почве российского (общин­ного) средневековья, что превращает ее в философию общего дела спасения творче­ством.

Д. Бурлака

Вестник РХГИ № 3/1999