Идеология. Первое поколение монахов восприняло комплекс идей, преемственных по отношению к предшествующей ей идеологии иудейского аскетизма, и первоначально характерных для всей Церкви. Центральное положение в идеологии раннего монашества занимает тема Нового Завета, сопряженного с Новым Исходом для священной войны. Монашеская община, соответственно, понимается как странствующий военный стан Израильский, для которого аскетические ограничения, неизбежные при войне, превращаются в постоянно действующую норму жизни. Этот Новый Завет, называемый также «Законом Завета», заключается первоначально с избранниками Божиими (такими как Моисей, или прп. Антоний Великий), которые становятся «законодателями», и затем в него могут войти все желающие. Закон Завета есть особое состояние личного Завета с Богом, заключаемого членом стана «Нового Израиля», т.е., монахом. Для вошедшего в Закон Завета, и, т.о., оказавшегося «под благодатью Евангелия», характерным является не только исполнение заповедей Бога (т.е. требований ветхого Закона, данного в Ветхом Завете), но и их превосхождение. Это выражается в исполнении того, что Богом не заповедано, но лишь советуется (нестяжательство, безбрачие, постоянная молитва). Благодаря этому различению между следованием Новому и Ветхому Заветам (сводящемуся к различению между путями Благодати и Закона) для членов Нового Израиля, т.е. христиан, находила свое разрешение проблема статуса немонашествующей части Церкви, возникшая вследствие того, что идеология монашества претендовала на воплощение полноты устремлений христианства. Однако, в истории Церкви не раз возникали харизматические экстремистские течения («евстафиане», «мессалиане» и др.), адепты которых формировались, в основном, из среды монашествующих, признающие лишь путь Благодати, и отрицающие их взаимодополнительность, так что один для другого является предуготовлением, а другой – целью для первого.

С конца IV в. происходит трансформация монашеской идеологии, в результате чего ко вт. пол. V в. на передний план выходят концепции, связанные с философией неоплатонизма. С одной стороны, это оригенизм (и его рецепция Евагрием Понтийским), включающий аскетику развоплощения, достигаемого заключением ума, по природе тождественного Богу, внутрь себя самого. Оригенизм получил распространение в монашеской среде в конце IV в. в Египте (осужд. в 400), и в перв. пол. VI в. в Египте, и, особенно, в Палестине (осужд. в 543 г., и 553 г. на V Всел. Соб.). С другой – полемичный по отношению к оригенизму корпус «Ареопагитиков» (кон. V - нач. VI вв.), содержащий учение об обожении христианина во плоти и через Плоть Христову, при «исступлении» ума из себя. Язык корпуса, очень близкий к языку современной автору корпуса неоплатонической философской традиции, а также реконструкция той среды, в которой он создавался (кружок прп. Мелании Младшей, экс-императрицы Евдокии (ок. 400-460), бывшей одним из лидеров палестинского монашества того времени), свидетельствуют, что здесь впервые достижения классической культуры становятся достоянием монашеского круга, в то время как в кружке прп. Мелании Старшей, или бл. Иеронима Стридонского (перв. пол. V в.), отвергалась культура, которая их воспитала. В дальнейшем в Византии широкая образованность не поощрялось для монашествующих, что, в частности, к VIII в. привело к поляризации монахов и «гуманистов».

Лит-ра. Лурье В.М. Призвание Авраама. Идея монашества и ее воплощение в Египте. СПб., 2000. Chitty D.J. The Desert a Sity. Oxford, 1977. Guillaumont A. Aux origines du monachisme chrétien. Bégrollesen-Mauges, 1979.