Карамзин Николай Михайлович (1766 -1826) – историк, писатель, мыслитель, выходец из богатой дворянской семьи. Детство К. прошло под надзором малообразованного отца и мачехи. Подростком его отдали в частный московский пансион, что принесло К. пользу прежде всего в изучении иностранных языков. Кончив курс, он стал посещать университетские лекции, а потом поступил на военную службу, которая, не удовлетворив его, заставила выйти в отставку в чине поручика и поселиться в Москве. В 1784 г. К. сблизился через посредство И.П. Тургенева с кружком Н.И. Новикова. По поручению Новикова он принял участие в издании «Детского чтения», печатая там переводы педагогического содержания. По некоторым свидетельствам, К. был вовлечен в масонство, но в какой степени и надолго ли, – неизвестно. Одно можно сказать точно – учением масонов он не проникся, так как всякого рода мистицизм был ему противен.

В 1789-1790 гг. К. совершил путешествие в Западную Европу, где познакомился со многими видными представителями Просвещения. Будучи в Париже в период французской революции 1789 г., К. слушал в Конвенте речи Мирабо и испытал увлечение пафосом революции По возвращении на родину он опубликовал «Письма русского путешественника» (1790). Последние привлекли к себе внимание общества, так как их автор проявил хорошее знакомство с тогдашней европейской литературой, явился одним из новаторов в вопросах стиля, высказав очень созвучные убеждениям образованных людей того времени европоцентристские идеи. В «Письмах» К. продолжал идеологию русского ученичества у Западной Европы. Путь образования, писал он, один для всех народов. Все народы движутся по одному пути, поэтому все те, кто сожалеют о потере русской нравственной физиономии страдают недостатком основательного размышления. «Все народное ничто перед человеческим, – заключал писатель. – Главное быть людьми, а не Славянами» ( Письма русского путешественника. С. 254). Письма печатались в «Московском журнале», где были напечатаны и первые повести К. Из них особенно сильное впечатление на общество произвела «Бедная Лиза». Благодаря литературному творчеству К. русский литературный язык сблизился с разговорной речью образованного дворянского слоя, были устранены устаревшие формы и введены более простые и естественные синтаксические конструкции. К. выработал гибкую, изящную фразу и обогатил словарный состав русского языка, введя в оборот такие понятия, как «промышленность», «человечность», «развитие», общественность».

Поскольку в первый период своего творчества К. придерживался европоцентристских представлений, то, предприняв издание журнала «Вестник Европы», выбрал девизом журнала слова: «Россия есть Европа» и пропагандировал освоение европейского философского наследства. Являясь поклонником социальной философии Дж. Локка и Ж.Ж. Руссо, сторонником опытного знания, К. верил в силу человеческого разума и был не чужд идеи нравственно-исторического совершенствования человеческого рода. Большую роль в этом совершенствовании К. отводил искусству, которое, на его взгляд, призвано указать человеку достойные пути и средства достижения счастья, а также формы разумного наслаждения жизнью.

В дальнейшем К. совершает поворот к русским консервативным идеям. Он осуждает революционный террор якобинцев как крушение идей Просвещения, пересматривает свое понимание истории и приходит к выводу о том, что надежда на нравственное совершенствование человечества весьма шатка. К. склоняется к историческому провиденциализму, к признанию высокой ценности национальной самобытности в культурной жизни. В 1802 г. в заметке «О любви к Отечеству и народной гордости» писатель подчеркивает, что мы не можем быть умны чужим умом и славны чужой славой, а должны иметь свои заслуги, не уступающие достоянию иных народов. В этой связи он указывает не только на военные победы русских, но и на духовные связи с Византией, ставшие источником древнерусской образованности, а также на быстрые успехи русской литературы. Особое значение К. придает русскому языку, отмечая его широкие и утонченные выразительные возможности. Наш язык, полагает К., приспособлен не только для высокого красноречия, для героической живописной поэзии, но и для нежной простоты, для звуков сердца и чувствительности. Он богаче гармонией, чем французский, прекрасно служит излияниям души и разнообразен синонимами. Пафос заметки – в признании ценности национально самобытного начала культуры, которое не совместимо с безмерным подражанием и требует от человека и народа верности себе.

В 1803 г. К. приступил к работе над фундаментальным многотомным сочинением «История государства Российского». Этот труд имел огромное общественное значение. Недаром специальным указом Александра I от 31 октября 1803 г. К. был удостоен официального звания историографа с ежегодным трехтысячным «пенсионом», равным профессорскому окладу. Создание «Истории» стало целью всей жизни писателя. Он работал над ней 21 год, до самой смерти. Работа над историческим материалом приводит К. к убеждению в самобытности России, русской культуры и российского общественно-государственного строя, в силу чего слепое подражание европейскому политическому опыту со стороны русских правящих верхов представляется ему чреватым катастрофическими последствиями для российского государства. Самые серьезные опасения К. внушали замыслы императора Александра I отменить крепостное право и скоропалительно переделать русский государственный строй, согласно передовым просветительским идеям. Чтобы предостеречь императора-идеалиста от роковых ошибок, К., по просьбе младшей сестры царя великой княгини Екатерины Павловны, написал записку «О древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях». Ко времени написания названной выше работы (1811) у К. углубилось понятие ценности национальной самобытности. В его сочинениях появляется понятие народного духа, которое он определяет как «призванность к нашему особенному». Древние навыки и традиции воспринимаются им как ценности и святыни, которым народ и его руководители не должны изменять.

Созданная в свете этих убеждений «Записка» представляет собой назидательный исторический очерк общественно-государственной самобытности России. Автор настойчиво проводит мысль о том, что наша страна есть своеобразная цивилизация, которая, «возвысив главу свою между азиатскими и европейскими царствами», сочетает в своем общественном строении черты этих обеих частей света. Состоящая из многих элементов, обладающих различными общественными укладами, Россия всегда слабела от недостатка национальной собранности и укреплялась патриотической самоуверенностью, гибла от разновластия, а спасалась мудрым самодержавием.

Реформы Петра, на взгляд К., духовно ослабили Россию. Люди допетровской эпохи твердо верили, что их Отечество – Святая Русь, первостепенное государство. Теперь же, пойдя в обучение иностранцам, русские потеряли гражданское достоинство. «Некогда называли мы всех иных европейцев неверными, теперь называем братьями; спрашиваю: кому бы легче было покорить Россию - неверным или братьям? – задавался вопросом К. – ...Мы стали гражданами мира, но перестали быть, в некоторых случаях, гражданами России. Виною Петр», – заключал историк (Записка о древней и новой России. С. 35).

Вред петровских реформ, по мысли К., состоял не в насаждении просвещения, а в подавлении русских обычаев и унижении национального достоинства. Русская одежда, пища, борода не мешали заведению школ. Государство вполне могло заимствовать из других стран полезные знания не изменяя своим обычаям. Самодержавный Государь вообще не вправе беззаконно, насильственно менять традиционные формы народной жизни. В этом отношении, поучает К., монарх может действовать только примером, а не указом. Истинное самодержавие, следовательно, не есть тирания. Оно должно осуществляться в согласии с верованиями и воззрениями народа, в защите духовных и национальных традиций Отечества находя свое высокое оправдание. Такое самодержавие есть залог целостности и счастья России. Всякая попытка подчинить власть царя формальному закону породит борьбу разных слоев общества, партий, правительственных учреждений ради использования законодательства в своих интересах, что закончится страшной смутой. «Если бы Александр, вдохновенный великодушною ненавистью к злоупотреблениям самодержавия, взял перо для предписания себе иных законов, кроме Божиих и совести, – внушал К., – то истинный добродетельный гражданин российский дерзнул бы остановить его руку и сказать: ”Государь! Ты преступаешь границы своей власти: наученная долговременными бедствиями, Россия пред святым алтарем вручила самодержавие твоему предку и требовала, да управляет ею верховно, нераздельно. Сей завет есть основание твой власти, иной не имеешь; можешь все, но не можешь законно ограничить ее!..“» (Там же. С. 48).

В своей записке историк предсказал возможные отрицательные последствия скоропалительной отмены крепостного права. По его убеждению, освобожденные от надзора помещиков и предоставленные самим себе, не привыкшие к свободе крестьяне станут пьянствовать, злодействовать и составят богатую жатву для кабаков и взяточников-исправников. Хозяйственная и политическая система государства будет разрушена, поля могут прийти в запустение. Дворяне, ныне управляющие экономической и общественной жизнью в качестве полномочных представителей государства, потеряют свою руководящую роль. «Падение страшно, – предостерегал К., – Первая обязанность Государя есть блюсти внутреннюю и внешнюю целость государства; благотворить состояниям и лицам есть уже вторая. Он желает сделать земледельцев счастливее свободою; но ежели сия свобода вредна для государства? И будут ли земледельцы счастливы, освобожденные от власти господской, но преданные в жертву их собственным порокам, откупщикам и судьям бессовестным?.. Мне кажется, что для твердости бытия государственного безопаснее поработить людей, нежели дать им не вовремя свободу, для которой надобно готовить человека исправлением нравственным, а система наших винных откупов служит ли тому спасительным приготовлением?» (Там же. С. 74).

Роль К. в процессе развития русской мысли и формирования отечественной классической культуры трудно переоценить, ибо писатель, поэт, мыслитель, историк, литературный критик и издатель с 90-х годов ХVIII в. в течение тридцати с лишним лет был одной из центральных фигур в исторической науке, литературной и общественной жизни России. Он способствовал сложению языка, литературных форм и ценностных ориентаций русской классической культуры, предопределив путь дальнейшего развития русского культурного самосознания через синтез традиционных православно-национальных и государственных идей с общезначимыми достижениями европейской науки и просвещенности.

-------------------------

Соч.: История государства Российского. М., 1993; Записка о древней и новой России. М.,1991; Письма русского путешественника. Л., 1984; Нечто о науках, искусствах и просвещении. Одесса, 1880.

Лит.: Козлов В.П. «История государства Российского Н.М. Карамзина в оценках современников. М.: Наука, 1989; Бунатян Г.Г. Город муз: Литературные памятные места города Пушкина. 2 изд. Л., 1987.С. 64-80. Кузнецова Т.В. Россия в мировом культурно-историческом контексте: парадигма народности. М., 1999. Гл . 3; История философии в СССР в 5 т. Т. 2. М., 1968. С. 154- 157.

Булычев Ю.Ю.