ШЕЧКОВ Георгий Алексеевич (1856-1920) религиозный мыслитель, публицист, общественный деятель славянофильского направления. Родился в родовом имении Шечковых в с. Волынцево Курской губ. Первоначальное воспитание и образование получил дома, затем учился в лицее Цесаревича Николая, окончил юридический факультет Московского университета, занимался сельским хозяйством, изучением русской церковно-государственной традиции, участвовал в кружках братьев Самариных, Дмитрия Хомякова и в других православно ориентированных группах. Под влиянием событий первой русской революции Ш. становится ярким православно-патриотическим публицистом, включается в политическую борьбу, занимая место на правом фланге и становясь депутатом III и IV Государственных Дум. После революции 1917 г. для Ш. началась тяжелая скитальческая жизнь, закончившаяся в Одессе смертельным сердечным приступом.

В своих публикациях, довольно многочисленных в период с 1905 по 1911 гг., Ш. при рассмотрении всех насущных проблем русской жизни на первый план выдвигал судьбы Православия и церковно-общественные вопросы. Согласно программе мыслителя, церковная жизнь должна быть возвращена к канонической свободе и соборной своей основе; императорский абсолютизм – преобразован в народную монархию с восстановлением Земского собора; авторитет численного большинства при разрешении всех общественных вопросов – заменен жеребъевкой или решением беспристрастного третейского судьи; понятие о государственной службе – восстановлено в смысле обязанности, повинности, долга и очищено от разного рода исключительных прав, льгот и привилегий; гражданская свобода никоим образом не должна вести к оскорблению, разрушению традиционных религиозных и государственных ценностей; основным началом русской общественности должен считаться не принцип конкурентной борьбы, а принцип «семейно-государственной русской правды», выраженный словом народной мудрости: «совет да любовь» (См.: Об истинном значении некоторых слов. С.16-17).

Руководствуясь православно-национальным воззрением, Ш. классифицировал переживаемый Россией в 1905-1907 гг. кризис как обострение хронического недуга «безотечественности», поразившего страну после петербургского переворота. Отнюдь не идеализируя Московскую Русь, мыслитель писал, что оставить Москву единственной столицей – значило обречь Россию на дальнейшее историческое отшельничество и одичание. Но признать Петербург истинно русским центром, значит вручить судьбы страны духовно безнациональной, культурно безотечественной бюрократии. На взгляд славянофильского автора, Петру следовало сделать окном в Европу Киев, который ко времени петровского переворота был центром вполне русской православной образованности и мог послужить фильтром для инородных идей. Петербург же, построенный на чистом месте, лишенный почвенных культурных традиций, проявил способность легко подпадать под самые разные иноземные влияния, торопясь провести их в общероссийскую жизнь. Как русская столица, он исказил свое призвание с первых дней своего возникновения, говорил публицист. Нашу в техническом смысле отсталость он принял за неспособность самой нашей духовной и национальной природы. Такой ошибки не могли бы сделать ни Киев, ни Москва, не впадая в самоотрицание. «Киев дал нам Православие, Москва выработала Самодержавие и русскую народность, а Петербург давал нам только Феофановщину да Бироновщину вплоть до, далеко еще нами не пережитой, Виттовщины. Петербург, высмеявший нашу соборность, вышутивший нашу церковность, подменивший христианскую монархию... римско-языческим абсолютным империализмом и святую любовь к отечеству заменивший “беспредельной преданностью” служащего своей карьере и его кормящему ведомству! Ему, только ему, – этому городу отрицания, могла принадлежать по праву роль воспитателя и руководителя теперешней революции... Россия погибнет, если окажется бессильной избавить себя от бюрократического освободительства. Нами переживаемая революция есть революция самодовлеющей ведомственности против самой государственности, это поход Петербурга на христианскую, самодержавную и славянскую Россию» (О русской Родине. С.13).

Конкретизируя тему российского кризиса, Ш. обращал внимание на глубокий мировоззренческий и социальный раскол русского общества. Мировоззренческий раскол он выводил из различия культурно-исторических ориентаций интеллигенции, когда одна ее часть, укорененная в отечественном, реально пережитом, прочувствованном прошлом, воспринимает события в свете русской истории, другая же расценивает все через реально неведомый опыт чужих народов. «Отсюда одни, живя жизнью Англии, Франции и Германии, переживают теперь в своем сознании 1648, 1680 и 1848 годы, а другие – люди более непосредственные, оставаясь верными историческому опыту собственной родины, переживают и переощущают годы 1610 – 1613 и 1881. Отсюда двойственность в самопонимании людей и правимых и правящих» (Об истинном значении некоторых слов. С.14).

Источник противоречивого политического развития страны Шечков видел в том, что традиционная Православная Россия, возглавляемая царем, остается реальной политической величиной, однако бюрократия самодовлеющих административных ведомств, жаждущая полновластия, стремится разделить народ и Государя и навязать тому и другому правила игры, заимствованные из социального опыта Западной Европы. Отсюда публицист выводил радикальное несоответствие всего насаждаемого сверху после 17 октября 1905 г. «бюрократического либерализма» исконным представлениям об общественной жизни, свойственным массе русского народа. В частности, он писал в своих статьях, что западно-демократический принцип большинства органически чужероден русским устоям, ибо внутренне разлагает православное общество, стремящееся не к формально-правовому, а к семейно-государственному типу. Русские никогда не следовали принципу формального голосования, будучи исторически привержены соборному единогласию или жеребьевке, которая предохраняет от тайных сговоров, массового внушения, покупки голосов. Вот почему крестьяне сопротивляются навязыванию им сверху выборов по большинству и требуют предоставить права жеребьевки. «...Требуя выборов по жребию, ”чтобы дело было никому не в обиду”, нынешние крестьяне остаются верными своему историческому отвращению к предвзятой мысли о правоте всякого большинства или предпочтительности числа качеству», – заключал Ш. (Как само население России понимает свое участие в государственных делах. С.13). В этом тайна повсеместных неудач баллотировок, удручающих администрацию и заставляющих прибегать к повторным выборам. Навязывание же народу бюрократически установленного голосования по большинству практически подрывает традиционные нравственные основы общественности, оттесняет носителей духовно-нравственных начал в народной среде и открывает путь влиянию бесчестных интриганов и демагогов. «Умственно и нравственно серая масса получает узаконенность в своих принципах, и ее несовершенства, недостатки и пороки приобретают господство над жизнью общества с часа водворения в нем правящей воли первого сплоченного людского скопища» (Государственная Дума и несостоятельность начала большинства, как принципа государственно-общественного строительства. С. 5). В насаждении выборов по большинству Ш. видел угрозу традиции русской соборности, предполагающей единодушие и согласие в принятии решений. Замена внутреннего «правдо-порядка» внешним «правопорядком» неизбежно влечет за собой, по Ш., эрозию всех религиозно-нравственных основ исторической русской государственности и общественности. Подход к власти с точки зрения механического голосования отдает государство в руки политических интриганов, демагогов, партийных и денежных воротил, многогранно раскалывая и ожесточая общество. «Избрание большинством голосов представляет собою удостоверение образовавшегося разногласия, а не согласия и единомыслия, – удостоверение случайного, и притом численного лишь отношения одних разноголосящих к другим же. Выборы по большинству голосов всегда являются, с одной стороны, итогом партийного раздробления общества. С другой – источником последующего разделения» (Обязанность или привилегия. С.3).

Публицистические работы Ш. представляет большой интерес для изучающих историю модернизации России в контексте традиционных православно-русских форм культурного самосознания.

Соч.: Шечков Г.А. Наше знамя. – Харьков, 1905; Об истинном значении некоторых слов. – Харьков, 1906; Лихолетье на безотечестве. – Харьков, 1906; Обязанность или привилегия.– М., 1906; Сущность самодержавия. – Харьков, 1906; Как само население России понимает свое участие в государственных делах.– Харьков 1908; О русской Родине.– М., 1908; Основной русский уклад... – Харьков, 1910; Государственная Дума и несостоятельность начала большинства как принципа государственно-общественного строительства.–Харьков, 1911.

Лит.: Жевахов Н.Д. Воспоминания. Т. 2.– М.: Родник, 1993. Гл. 20.

Ю.Ю.Булычев