ПОЛТОРАЦКИЙ Николай Петрович (16.02.1921, Константинополь -- 14.10.1990, Ле­нинград) — философ, литературовед, публицист. Род. в семье рус. эмигрантов. Окончил рус. гим­назию в Софии и там же начал занятия в ун-те. В 40-х гг. окончил Высшую школу теологии и философии в Регенсбурге (ФРГ). В 1954 г. в Сорбоннском ун-те защитил диссертацию "Фи­лософия истории России у Н. А. Бердяева". С 1955 г. жил в США. Преподавал рус. язык в военной школе в Монтрее (Калифорния), зани­мался советологией в Бруклинском колледже (Нью-Йорк). В 1958—1967 гг. преподавал в Ми­чиганском ун-те (Ист-Лансинг), где получил зва­ние проф. С 1967 г. — проф. и заведующий кафедрой славянских языков и литератур Питтсбургского ун-та. Скончался в Ленинграде во время своего первого приезда в Россию. П. начал печататься в Софии в 1942 г., постепенно выходя за рамки политического антисоветизма своих пе­рвых статей и углубляясь в проблематику рус. национально-политической мысли, литературы и философии. Редактор сб. "На темы русские и общие. Сб. статей и материалов в честь проф. Н. С. Тимашева" (1965), "Русская литература в эмиграции" (1972), "Русская религиозно-фило­софская мысль XX века" (1975), автор мн. статей в газ. "Русская мысль" (Париж), "Новое русское слово" (Нью-Йорк) и др.. в журн. "Вестник рус­ского студенческого христианского движения" (РСХД), "Возрождение", "Опыты", "Мосты", а также в справочных изданиях по рус. истории. Осн. интересы П. сосредоточены на истории рус. общественной мысли и ее совр. значении. Главным событием современности он считал Ок­тябрьскую революцию 1917 г. и победу в ней "большевизма-коммунизма и марксизма-ленин­изма". Все сферы жизни (религия, церковь, госу­дарство, национальная жизнь, культура) испыта­ли на себе воздействие революции, и для преодо­ления его П. считал необходимыми "далеко иду­щие меры", не исключающие военного насилия (этим объяснима "пораженческая" позиция П. во время войны Советского Союза против нем. фа­шизма, его участие в антикоммунистических ор­ганизациях). Необходимость и моральную оп­равданность борьбы с коммунизмом П. обосно­вывал с помощью мировоззренческих и идеоло­гических установок И. А. Ильина и П. Б. Струве. Рассматривая содержание рус. мысли под углом идейно-жизненного интереса, П. избирательно относился к предмету своих исследований. Фило­софская и научная мысль приобретала для него значение, когда она, с одной стороны, сочеталась с мыслью религиозной, а с другой — с мыслью политической, социологической, литературной. Особое значение в этом единстве П. придает мысли волевой, т. е. выражающей активное от­ношение к действительности. П. принимал сло­жившееся в рус. зарубежной историографии (Зеньковский, Н. О. Лосский, Бердяев и др.) пред­ставление об отечественной философии как прежде всего религиозной. Гарантией ее истин­ности и актуальности является лежащее в ее ос­новании православие как особое восприятие христианства, придающее первостепенное значе­ние свободе духа. Именно потому обращение к рус. мысли позволяет разрешать жгучие про­блемы современности. В статье "Русская религи­озная философия" (1960) он перечисляет 10 таких проблем — от экологических до политических (см.: Вопросы философии. 1992. № 2. С. 133—134). Наряду с положительным содержани­ем рус. религиозная философия — явление един­ственное в своем роде, созданное трудами ряда поколений светских мыслителей, — обладает и отрицательными чертами. Ими являются бескопромиссный максимализм и утопизм позитив­ных построений, что объясняется "беспочвенно­стью" и "отщепенством" ее отдельных авторов, отсутствием привычки к положительному госу­дарственному и культурному строительству. В нач. XX в. эти недостатки были усугублены сознательным противостоянием историческому христианству. По П., в наибольшей степени эти недостатки воплотились в творчестве Бердяева, одушевленного "интеллигентским пафосом бун­та против действительности". Хотя П. высоко ценил апологию свободы у Бердяева, тем не менее к его творчеству в целом относился скорее отрицательно. Идея свободы при отталкивании от мира и исторического опыта церкви вырожда­ется, считал он, в "метафизическое барство, эс­хатологический анархизм и романтический ниги­лизм". При последовательном рассмотрении этой идеи Бердяев, по его мнению, приходит к мистицизму, в к-ром обнаруживается "неор­ганическое всесмесительство" (Я. Бёме, Ф. Ни­цше, М. Штирнер и др.), а не следование опыту православной святоотеческой традиции. П. по­лагал также, что для проповедника свободы, каким предстал Бердяев в общественном мнении, его "коммунизанство" и "советизанство" недо­пустимы. Противоположным Бердяеву полюсом рус. мысли П. считал творчество Ильина и Стру­ве, к-рых он рассматривает как выразителей либерального консерватизма, "одинаково люби­вших начало свободы и начало власти и пра­вового порядка, творческой инициативы и ис­торической преемственности". Для него Ильин предстает прежде всего идеологом просвещенной монархии, религиозно и национально возрож­денной России, автором книги "О сопротивлении злу силою", т. е. активным борцом с комму­низмом и советской властью. По тем же при­чинам П. привлекало творчество Струве (см.: Иван Александрович Ильин. Жизнь, труды, ми­ровоззрение: Сб. статей. Теnafly, N. Y., 1989; П. Б. Струве как политический мыслитель. Ло­ндон (Канада), 1981). Предметом исследований П. были также взгляды др. представителей пра­вых кругов рус. зарубежья, а также идейное содержание сб. "Вехи".

Соч.: Бердяев и Россия (Философия истории России у Н. А. Бердяева). Нью-Йорк, 1967; И. А. Ильин и поле­мика вокруг его идеи о сопротивлении злу силой. Лон­дон (Канада), 1975; Монархия и республика в воспри­ятии И. А. Ильина. Нью-Йорк, 1979; Россия и револю­ция. Русская религиозно-философская и националь­но-политическая мысль XX века: Сб. статей. Нью-Йорк, 1988.

А. А. Ермичев