КУКЛА

1) Эстетический артефакт – объемная имитация персонажа (мифа, сказки, жизненного мира) в игре; антропоморфный муляж, симулякр; 2) элемент театральной метафоры и философемы. Если ненаказуемая К. народного балагана (Пинноккио–Буратино, Панч, Пульчинелла, Петрушка) сочетает жестовые возможности динамической скульптуры с озвученным героем фабульного амплуа, то генетически более раннее веселое страшилище карнавала (Зима, Чума), объект магического умерщвления (поражаемая фигура или сжигаемое изображение врага), тотемный предмет (лары), праздничное божество (Масленица, Кострома) суть натурные образы самих себя, отношения с которыми строятся вне категории условности; и все же именно они являются архаическим прототипом игровой куклы. Антитеза «живое/мертвое» в поведении театральной куклы и в фактуре самозначащего манекена снята по–разному: первая – «как бы живая» (с ней возможен безопасный диалог), второй – «как бы мертвый» (таит метафизическую угрозу). Кукольный ряд псевдо–живого дает игровую парадигму (снеговик, чучело, К. ребенка, театральная К., кукла–персонаж мультфильма); ряд псевдо–мертвого образует объективную парадигму предметов культа или их профанных дериватов (мумия, идол, восковая фигура музея, манекен, памятник). Оба ряда могут частично совпадать и определяться в плане мифологии куклы: железные куклы Гефеста; гомункулюс алхимиков, Голем, робот, «герои» компьютерных игр В антично–иудейской антропогонии первые люди – это оживленные хтонические куклы; ср. русскую сказку «Терешечка», скульптурный миф о Галатее и Пигмалионе. Метафора «люди–куклы» составила предмет специального внимания античной философии (Платон. Зак. I 644d– I 645b; ср. «живые игрушки» Плотина: Эннеады III 2,15, 30–33; III 2,15, 50–56); позже этот образ перерос в цивилизационный миф о механическом человеке («Человек–машина», 1747 Ж. Ламетри; ср. научные стереотипы в рефлексологии), в утопические прожекты управления социумом, в марионеточные иерархии гражданского населения и армии, в сюжетику стратегических игр (ср. символику кукольных фигурок в шахматах), в нормативную поэтику (театра Античности, средневековых мистерий, сцены классицизма, восточного театра и совкультуры; танец поз и масок родился из несменяемых кукольных амплуа), партийную этику, эталонную моду, в бытовую стилистику эпохи барокко (см. ее образы в живописи «Мира искусства»), в цирковой репертуар. В словесности тема «человек–кукла» актуализована в пространстве между характером и ролью, которое заполняется авторской рефлексией о внутреннем театре «я» героя. Мотив куклы может составить фон «скульптурного мифа» (термин Р.О. Якобсона; ср. кукольные жесты смеющейся старухи во сне Раскольникова; герой и сам напоминает механическую куклу в момент убийства процентщицы), сочетается с темами игры (Д. Фонвизин), эротического замещения (Наташа Ростова Борису Друбецкому: «Поцелуйте куклу!»; ср. «Куклу», 1887–1889; Б. Пруса, «Кукольный дом», 1879 Г. Ибсена и механическую любовницу Казановы в финале фильма Ф. Феллини), иррационального гротеска (С.–Щедрин), безнадежности (поэма Я. Полонского «Кукла»). Романтический и символистский быт породили механизмы перевода живых людей в статус кукол эзотерического культа красоты и Вечной Женственности (в среде немецких романтиков, в кругу А. Белого и А. Блока). Схожие феномены наблюдаются во властной среде дворцового обихода (Симеон Бекбулатович на троне Иоанна IV Грозного; легендарный солдат, захороненный вместо Александра I). Существуют попытки мистики кукольной «души» (в романтической традиции; Д. Андреев описал в «Розе Мира» загробную жизнь детских игрушек). Такой фольклорный раритет, как матрешка (пришедший в 90-х гг. 19 в. Россию и на Запад через Китай из Японии) стал нарративной моделью кумулятивного сюжета («одно в другом» в сказках о Кащее Бессмертном). Можно предположить, что расширение традиционных аспектов куклы и кукольности помогло бы универсальному описанию их репрезентаций в культуре. Петербург, задуманный в виде архитектурной шпаргалки мировых столиц как «К. города»; цивилизация как «К. культуры»; истмат как «К. философии истории»; соцарт как «К. творчества»; речь как «К. языка»; японская культура как «К. китайской»; зеркало как «К. отражаемого»; знак как «К. денотата»; обиталище домашнего животного как «К. дома»; человек как «К. Бога», – если такого рода установке позволить перспективу частного метода, можно говорить об особой феноменологии «кукольного», обнимающей значительные горизонты человеческой деятельности. Современные исследования семантики куклы связаны, в основном, с театроведением. К. как объект семиотики культуры изучалась в традиции тартуской школы.

Тексты: Андреев Д. Роза Мира. М., 1991; Андреев Л.Н. Рассказ о семи повешенных, 1908; Бергман Б. Я. Марионетки, 1903; Гиппиус З. Н. Игра // З. Н. Гиппиус, Стихотворения. СПБ., 1999. С. 279; Жакмон П.П. Кукольный театр: Представление. Париж, 1932; Клейст Г., фон. О театре марионеток // Г. Клейст. Избранное. Драмы. Новеллы. Статьи. М., 1977. С. 512—517: Крылов И.А. Каиб, 1792; Лесков Н. С. Чертовы куклы, 1890; Лухманова Н.А. Скарлатинная кукла // Новое время, 1895. 7 апреля; Олеша Ю.К. Три толстяка, 1924; Ропшин В. (Б. Савинков). Нюренбергские игрушки, 1915 // Красная новь, 1926. № 4; Прус Б. Кукла, 1887–1889; Салтыков–Щедрин М.Е. Противоречия, 1847; История одного года, 1869–1870; Круглый год, 1879; Игрушечного дела людишки, 1880; Бхагаватичаран М. Все мы куклы в руках Божьих. 1970; Годинер М. Д. Куклы. Повесть. 1922; Исикава Т. Печальная игрушка. Поэт сб., 1912; Селин (А. Ф. Детуеш). Марионетки. Роман. 1944; Таммсааре Т. Живые куклы. Памфлет. Опубл. 1958; Тынянов Ю. Н. Восковая персона. 1931; Касаксия Г. Мужчины, женщины и марионетки. Роман. 1930; Гофман Э. Т. А. Песочный человек; Жакмон П. П. Кукла. Представление. Париж, 1932; Тутковский П.П. Марионетки неведомого. Большой психолого–исторический роман из эпохи 1918–1920 гг. Белград, 1923; Фонвизин Д.И. Послание слугам моим... <опубл. 1769>; Кортасар Х. Конец игры. Рассказы. 1956.

Исследования:

Авдеев М. Л. Происхождение театра. М.; Л,. 1959; Апинян Т. А. Игра в пространстве серьезного. Игра, миф, ритуал, сон, искусства и другие. СПб., 2003; Барт Р. Игрушки // Р. Барт. Мифологии. М., 1996. С.102–104; Бартрам Н. Д. Кукольный театр; Детский театр и театр для детей; Игрушка // Н. Д. Бартрам. Избранные статьи. Воспоминания о художнике. М., 1979. С. 17—60; Берн Э. Игра, в которые играют люди. Люди, которые играют в игры. Л., 1992; Трансакционный анализ и психотерапия. Сб. СПб., 1992; Бакушинский И. А. Вятская игрушка // И. А. Бакушинский. Исследования и статьи. М., 1981; Бибарцева Т. С. Формирование игровой культуры социального педагога. Автореферат <…> канд. педаг. наук. СПб., 1996; Богатырев П. Г. Вопросы теории народного искусства. М., 1971; Богораз–Тан В. Г. Эйнштейн и религия. М.; Пг., 1923. Вып. 1; Вахтеров Б. П. Основы новой педагогики. М., 1913; Виноградов Н. Д. Педагогическая психология в связи с общей педагогикой. М.,1916. Часть 2; Вислова А. В. «Серебряный век» как театр. Феномен театральности в культуре рубежа веков. М., 2001; Выготский Л. С. Игра и ее роль в психическом развитии ребенка // Вопросы психологии. М., 1966. № 6. С. 62—75; Гагеман К. Игры народов. Пг., 1923. Вып 1. Индия; Гаупп Р. Психология ребенка. Л., 1926; Гиппиус В. В. Люди и куклы в сатире Салтыкова // Гиппиус В. В. От Пушкина до Блока. М.; Л., 1966. С. 295–330; Гиро П. Частная и общественная жизнь греков. Пг., 1915: Гусев В. Е. Русский народный кукольный театр. Л., 1983; Гусева А.Ю. Проблема транс-формирующейся игрушки // Культура на защите детства. СПб., 1998. С. 118–119; Дайн Г. Л. Кто придумал матрешку? // Г. Л. Дайн. Игрушечных дел мастера. М., 1994. С. 49—66; Дубровский К. Светлой памяти скомороха // Зрелища. М., 1912. № 10; Зеньковский В. В. Психология детства. Екатеринбург, 1995; Евреинов Н. Н. 1) Происхождение драмы. Пг., 1921; 2) Театр у животных. Л., 1924;

Забелин Б. Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия. М., 1990 (1880); Игрушка. Ее история и значение. Сб. статей. М., 1912; Игры народов СССР / Составитель В. Н. Всеволодский-Гернгросс и др. М.; Л., 1993; Карпова Т. Е. 1) Кукла в жизни современного ребенка // Там же. С. 121–122; 2) Механическая кукла: самодвиги, истуканы и другие // Культурологические исследования”03. СПб., 2003. С. 334–337; Клапаред Э. Психология ребенка и экспериментальная педагогика. СПб.,, 1991; Кожевников П. Поэт и кукла // Русская мысль, 1909. № 4; Колоцца Д. А. Детские игры. Их психологическое и педагогическое значение. М., 1909; Комарова С., Катушкин М. Кукольные люди. СПб., 1999; Липс Ю. Происхождение вещей. М., 1954. Глава 2; Лотман Ю. М. Куклы в системе культуры // Ю. М. Лотман. Избранные статьи в трех томах. Таллинн, 1992. Т. 1. С. 377–380; Лоренц К. 1) Эволюция ритуала в биологической и культурной сферах // Природа. М., 1969. № 11. С. 42—52; 2) Агрессия. М., 1994; Линьковская Л. П. Игры, игрушки и воспитание способностей. М., 1969; Луначарский А. В. Игра // Игра. Непериодическое издание. Издание театрального раздела Наркомата по просвещению Пг., 1918; Несанелис М А., Шарапов В. Э. Тема смерти в детских играх: опыт этносемиотического анализа (По материалам традиционной культуры коми) // Смерть как феномен культуры. Сыктывкар, 1994. С. 122—135; Образцов С. 1) Актер с куклой. М.; Л., 1938; 2) Всю жизнь я играю в куклы. М., 1985; Перетц В. Н. Кукольный театр на Руси. СПб., 1895; Погоняйло В. В, Философия заводной игрушки, или Апология механизма. СПб., 1997; Покровский Е. А. Детские игры, преимущественно русские. М., 1887; Сперанский Е. Повесть о странном жанре. М., 1971; Усова А. П. Игра и игрушка. Л., 1940; Флерина Л. А. Игра и игрушка. М., 1973; Флоренский П. А. Предисловие к книге Н. Я. Симонович-Ефимовой «Записки петрушечника» (ГИЗ, 1925) // П. А. Флоренский. Соч.: В 4 т. М., 1995. Т. 2. С. 532-536; Фрейденберг О. М. Семантика постройки кукольного театра // Миф и театр. Лекции по курсу «Теория драмы» для студентов театральных вузов. М., 1988. С. 13­-32; Эйдельс Л. М., Толкачев А. Л. Зарубежная игрушка. М., , 1963; Якобсон Р. О. Статуя в поэтической мифологии Пушкина // Якобсон Р. О. Труды по поэтике. Москва, 1987. С. 145–180; Jurkowski H., Dzieje teatru lalek. Warsz., 1984.