|
Культурология Время историософияИСТОРИОСОФИЯ — понимание истории, выраженное в символах, смыслах, экзистенциалах и смыслообразах. Этим И. отличается от философии истории (ФИ) в собственном значении слова как метафизики истории, данной в понятиях. Познание истории в понятиях (гносеологический аспект) предполагает выявление ее логики, «объективного закона» (онтологический аспект) и требует максимальной абстрагированности от личности познающего. И. претендует на познание тайны истории, являясь в этом плане ее мистикой, и требует от познающего переживания истории как своей личной духовной судьбы. ФИ строится как теоретическая дедукция понятий и фактов, которым соответствуют реальные исторические законы и события, исходя из единого принципа, причем последний по своей онтологии мыслится лежащим в рамках естественного (идеального, исторического или природного) мира. В связи с этим ФИ обычно выражается в форме научной системы. И., напротив, возможна лишь как осмысление истории вне ее самой — видение смысла истории, соответственно ее начала и конца, лежащими вне истории, но только проявляющимися в ней. В таком случае история представляется онтологической символизацией некоторой превосходящей ее реальности, исторические события мыслятся как символы событий духовных, тайна которых до конца не открыта, — замысла Божьего, Божьей воли (см. Промысел}, творения, грехопадения, искупления, воскресения. Отсюда — символический и аллегорический язык И. и та важность, которую в ее рамках приобретают мифы о начале (сотворении, грехопадении) и о конце мира (см. Апокалипсис, Эсхатология). Одним словом, ФИ онтологична и аналитична — рассматривает историю в горизонте времени, бытия, продолжения (см. Развитие, Процесс, Прогресс); И. эсхатологична и профетична — видит историю в горизонте вечности, небытия, окончания. В связи с этим ФИ выступает как интегральный элемент большинства крупных философских систем, выделяясь в их самостоятельный подраздел (Гердер, Гегель, Маркс, Шпенглер) или не выделяясь. И. возможна лишь как выражение мысли религиозной. В указанном качестве И. — феномен библейского миросозерцания. Св. Писание по содержанию и по духу исторично, резко контрастируя в этом плане с не знавшей ни идеи творчества из ничего, ни идеи грехопадения и соответственно спасения языческой религиозностью, для которой фундаментальной является идея круговорота времени, миф вечного возвращения (см. Буддизм, Брахманизм, Индуизм, Эманация). Первой христианской систематической И. считают воззрения Бл. Августина («О Граде Божием»), во многом определившие строй мышления западных богословов по данному вопросу. Выработанная в эпоху позднего средневековья мистическая концепция И. Иохима Флорского с ее идеей начала (зачинания) Царства Божьего уже в земной истории во многом определила воззрения на исторический процесс, получившие место уже в рамках светской гуманистической культуры Возрождения и Нового времени (Гегель, Шеллинг). Православная мысль, с ее онтологизмом и космологизмом, в области И. не столь оригинальна, как католическая, может быть потому, что сам христианский Запад гораздо более историчен, нежели Восток. Возникновение самобытной И. на почве православия связано с развитием русской религиозной философии (РРФ), в которой она получила свое осмысление как историческая диалектика европейского гуманизма, так и с развитием русской культуры (государственности и Церкви — в особенности). И. явилась интегральным моментом почти всех воззрений в контексте РРФ (даже в космологически ориентированном миросозерцании Флоренского и Лосева нашлось место для оригинального взгляда на историю), но наиболее значительными признаны концепции ранних славянофилов, Леонтьева, Вл. Соловьева (зрелого и позднего), Г. Федотова, Л. Карсавина и Н. Бердяева, которого можно считать в РРФ историософом по преимуществу. Типологические особенности историософских воззрений в контексте РРФ могут быть выражены тремя характеристиками. 1. Профетизм, переходящий (возможно, в силу специфических особенностей русского сознания) в утопизм. Научно-технический его вариант прочитывается у Н. Федорова, теократический, по-своему воспроизводящий идеи «Москва — Третий Рим» и «Русь — новый Израиль» (см. Филофей-старец, Фома-инок) у Вл. Соловьева и отчасти у К. Леонтьева. 2. Эсхатологизм, трактуемый в духе гуманизма. Роль человека в конце мира чуть ли не центральная: Бердяев говорит об «активно-творческом эсхатологизме», таковой фактически предполагается Н. Федоровым, Вл. Соловьевым в теократический период творчества, и в апокалиптически ориентированных воззрениях (поздний Соловьев, К. Леонтьев), где значение человека оказывается существенным. 3. Русский духовный мессианизм, толкуемый в смысле религиозной избранности России для сохранения духа и мысли православия, их проповедования в грядущем (очевидно, одной из форм такой проповеди ряд религиозных мыслителей полагал свою теоретическую деятельность). Развитие И. в России представляет собой специфическую теоретическую форму национального самосознания, в рамках которой были подытожены усилия многих мыслителей. Это позволило ряду авторов сформулировать понятие русской идеи. Даже авторы, весьма скептически относящиеся к самобытности и содержательности русской философии в целом, вроде Г. Шпета, признавали историософскую проблематику едва ли не самым оригинальным местом в русской религиозно-философской мысли.
Д. Бурлака Вестник РХГИ № 4/ 2001. С. 455–456
Теги: морфология культуры, морфология истории Дисциплина: Философия / Культурология Авторы: Богатырёв Д. К. |