РОДИНА

Кардинальный принцип русского ощущения Р. определен С. Булгаковым: – «Родина есть священная тайна каждого человека <...> он связан чрез родину и с матерью–землей, и со всем Божьим творением. <...> Есть предустановленное для каждого откровение Софии в его рождении и в его родине» («Моя родина» <«Автобиографическое», 1946>). Отмеченное здесь слияние языческого ощущения Земли–Р. как материнского лона (= могилы) и Р. как пронизанной христианской софийностью (святостью и благодатью) почвы объясняет важнейшие аспекты Р.: она не только пространство родоплеменного обитания и место на карте; не просто знак этноязыковой и кровнородственной общности; она есть место промыслительно заданной мистической Встречи всякого «я» с высокой судьбой своего народа в ауре исторической памяти, семейного предания – под небесами предков и в надежном уюте отчего дома. В ощущении Р. свершался православный синтез хтонического («Р. – Мать – Сыра–Земля») и метафизического (в смысловом теле Р. осуществлены возможности всякого «я» как Божьей твари); на уровне бытовом он дополнен эстетикой ландшафта: Р. на Руси переживается не столько во времени (история), сколько в пространстве (география). «Национальная» поза мужика, что на полотне И. Крамского («Созерцатель», 1876) остановился посреди дороги и уставился вдаль, отвечает в русской словесности темам странствия, «хождения», побега и ухода, причем блуждания героя по святой Руси не отменяет коренного чувства дома как изначально–родовой колыбели, куда в конце концов приходят умирать (см. интонации теплоты в семейных хрониках С. Т. Аксакова, Герцена, Л. Толстого). Надобно обойти Русь по границам ее святой ойкумены, потому что «всю тебя, земля родная <...> обошел, благословляя», Русский Христос (Тютчев); но финал странствия знаменателен переходом из физического пространства в метафизическое время родового предания – т.е. включением в благословенную цепочку имен отцов на правах очередного звена. Когда русский произносит свои фамилию, имя и отчество, он знает, что ‘отец (отче)’, ‘отчество’ и ‘Отечество’ есть нечто единое, а сама именная формула не что иное, как молитва о предках. На фоне выражений «старая добрая Англия», «милая Франция», «гордая Испания» и др. этого ряда словосочетание «Святая Русь» фиксирует идею освященности дольнего жития и благого труда, что в геополитическом плане легко превращает интимный контекст «Р.» в аргумент панславизма, мессианизма и той «странной любви» к Р., о которой писал Лермонтов («Родина», опубл. 1890). «Странный» тип русского патриотизма включает в себя самоненависть и открытый эрос к земле родных людей; национальную честь и достоинство и чувство сиротства в своей стране (П. Чаадаев, А. Грибоедов); привязанность к Западу как «стране святых чудес» (А. Хомяков) и возросшую на этой почве «ностальгию наоборот» (Ф. Тютчев); мистерийно–трагическое переживание Р., одолеваемой бесами нестроения, и убеждение в том, что «Русский Христос – сам народ» (Вяч. Иванов); стыд за российское безобразие и спокойное признание мироспасательной и мироводительной миссии России. Единственный из всех типов национализма именно русский – наиболее кроткий и наименее агрессивный, это национализм защиты, а не мирового господства; с др. стор., ни один народ не навредил столь масштабно себе и своей исторической памяти, как русский. Идея Третьего Рима лишь конфессионально возвышает национальную идею до мировой, а «родное» до ранга «вселенского» (по названию книги Вяч. Иванова 1917 г); этический пафос русской жизни в ином: укрощение личного гнева, уменьшение в мире доли Зла на путях жалости и милосердия к Другому. Поэтому подлинная народная любовь к Р. не питалась ни имперскими амбициями, ни государственным эросом, ни даже чувством единства многоэтнической Державы. По слову К. Аксакова, «народ <...> не хлопочет о народности, он хлопочет об истине» («Еще несколько слов о русском воззрении», 1856). В ХХ в. научились ненавидеть Государство, любя Р. В статье «О религиозной лжи национализма» (1914) Мережковский писал: «В плоскости духовной, внутренней понятие родины шире понятия государства: самое живое, личное в бытии народном не вмещается в бытии государственном. В плоскости материальной, внешней понятие государства шире, чем понятие родины: в одном государстве может быть много народов, много родин». Поиск правды и Царствия Божьего для всех, кто ни есть на свете – в этом телеология Р. на ее «русского пути». Россия есть Р. мирового смысла и то святое место, где сбывается Божий Промысел во всей полноте Его Славы и Благодати.

Тексты и исследования: Аксаков К. С. Литерат. критика. М., 1981; Бердяев Н. А. Судьба России. М., 1990; Булгаков С. Н. Тихие думы. М., 1996; В поисках своего пути: Россия между Европой и Азией. М., 1997; Ильин И. А. Путь духовного обновления 1935 (гл. 6 – О Родине) // И. А. Ильин. Собр. соч.: В 10 т. М., 1993. Т. 1. С. 168-196; Он же. Родина. Русская философия. М., 1992; Кайсаров А.С. Речь о любви к Отечеству. Дерпт, 1811; Карамзин Н. М. 1) О любви к Отечеству и народной гордости, 1802 // Н. М. Карамзин Избр. статьи и письма. М., 1982; 2) Речь об истинной и ложной любви к Отечеству // Сын Отечества, 1818. № 43; Лихачев Д.С. О русском, 1981; Лосев А. Ф. Родина // Литгазета, 1990. № 4; С. 84–88; Медведев И. П. Русские как святой народ: Взгляд из Константинополя XIV в. // Verbum. Сб. СПб., 2000. Вып. 3. Византийское богословие и традиции религиозно–философской мысли России. С. 83–89; Пешехонов А. В. Отечество и человечество // Русские записки, 1916. № 1; Русская идея. В кругу писателей русского Зарубежья: В 2–х т. М,, 1994; Срезневский И. Е. Речь о любви к Отечеству // Речи Университетского Благородного пансиона. М., 1799 (То же: Украинский вестник, 1916. Т. 3); Степун Ф. А. Чаемая Россия. СПб., 1999; Тихомиров Л.А. Что такое Отечество? (Речь в Историческом музее 3 апр. 1907); Толстой Л. Н. Патриотизм и христианство, 1894; Трубецкой Е. Н. Великая революция и кризис патриотизм. Ростов на/Д., 19191; Тургенев А. И. О любви к Отечеству // Арх ив братьев Тургеневых. СПб., 1911. Вып. 2; Федотов Г. П. Судьба и грехи России: В 2 т. СПб., 1991; Хомяков А. С. О старом и новом. М., 1988; Шаден И. М. О монархиях, способных возбуждать и питать любовь к Отечеству, и о том, что любовь сия есть главная душа законов в монархиях. М., 1775 (нем.); Шахматов М. В. Самобытничество и любовь к Отечеству // Возрождение, 1925. №153, 160, 174; Щербатов М. М. Разговор между двух людей о любви к Отечеству // Учен. записки ЛГУ. Серия филологич. Л., 1968. Вып. 72. С. 203–207; Шишков А.С. Рассуждение о любви к Отечеству, 1811; Чеботарев Х. А. Величие, могущество и слава России. М., 1795; Ульянов Н. И. Русское и великорусское (1967) // Родина, 1990. № 3.