Чтобы четче оттенить образ собственной эпохи, Гвардини набрасывает в общих чертах три исторических портрета – античности, Средних веков и Нового времени – с присущим им миропониманием, в каждом случае – своим. Характерные для античной культуры представления о космосе как гармонично оформленном целом, где каждому сущему, в том числе и человеку, отведено его особое место внутри в себе завершенной и совершенной упорядоченности, постепенно уступают место средневековому видению мира, который мыслится теперь как творение трансцендентного Бога, полностью от Него зависящее, но и, с другой стороны, побуждающее человека, существо конечное, преодолеть имеющиеся границы и устремиться духом к бесконечному божественному источнику. Новое время наделяет бесконечностью уже природу, что предшествующим эпохам было неведомо, и провозглашает человека самодеятельным субъектом, который, уравнявшись в своем творческом потенциале с Богом, принимается ее познавать и переделывать. Правда, реалии ХХ в. свидетельствуют о дискредитации возрожденческих установок и упований. Конец Нового времени, диагностируемый Гвардини на современном этапе истории, ознаменован тремя парадоксальными явлениями: неестественной природой, трансформировавшейся во враждебную, требующую обуздания стихию; негуманным человеком, оказавшимся в одиночестве среди чужых ему Других; и некультурной культурой, забывшей о своем назначении. В галерее сменяющих друг друга образов, нарисованных Гвардини, картина настоящего выглядит не слишком привлекательно, ничем не оправдывая сформулированный на заре Нового времени идеал человека как свободной, реализующей себя творческой личности: в условиях нынешней техногенной цивилизации человек в своем желании стать «как все» превратился в «лицо», составляющее «массу», и добровольно отказался от свободы, предоставив решать за себя анонимному государственному аппарату. Порождаемая такой пассивностью «объективированная» власть, – олицетворяемая техникой, – не принадлежащая никому и порабощающая всех, представляет собой наибольшую опасность для культуры, но именно ввиду столь отчаянного положения человек, по мнению Гвардини, должен найти в себе силы овладеть властью, в первую очередь, научившись властвовать собой, и взять на себя ответственность за происходящее. Трезвое – без всякого критиканства – осознание феномена массового человека является, согласно Гвардини, необходимой предпосылкой для выработки адекватной современности программы действий, предполагающей, с одной стороны, сохранение «лица» как основы индивидуальности, а с другой – объединение усилий множества людей, связанных принципом «товарищества».

Сегодня предостережения немецкого философа и его рецепты выхода из культурного кризиса выглядят немного наивными, но отнюдь не утрачивают своей значимости. В высшей степени актуальные для второй половины прошлого века, они и по сей день остаются весьма показательными в том смысле, что обнажают главные проблемы изменившегося мира: диктат техники, утрату самоидентификации, обесценивание культуры, дефицит человечности.