— 1. В обыд. словоупотреблении — форма познания, сходная с представлением, идеей и т. д. В то же время в П. признают форму собственно науч. знания, «кирпичики», из к-рых строятся теории. 2. В классич. европ. философии — высший уровень науч. знания, форма разумности, отличная от представляющего рассудка и интуиции. Специфич. природа П. — тома гегелевской философии, к-рую можно рассматривать как метафизику и онтологию П. 3. В постклассич. европ. философии (философия жизни, экзистенциализм, феноменология, герменевтика) П. — специфич.-научная и потому ограниченная, негибкая форма познания. От нее отличают герменевтич. понимание как вчувствование, вживание в жизненную ткань и смысл явления.

Гегелевский логико-гносеологич. анализ П. как формы мышления почти исчерпывающ. П. в кач-ве развернутого понимания существа дела — процесс, в к-ром рассудочная ограниченность абстрактно-общих представлений преобразуется разумом в целостное и системное знание. Представление абстрактно в своей самостоятельности, в П. самостоятельно целое, в нем нет отд. частей знания, а есть аспекты, стороны, моменты целого, каждый из к-рых воспроизводит его в себе специфич. образом. В П. абстрактная раздельность общего и особенного, родового и видового знания снимается — предмет понимается как цепь определений, замыкающаяся в круг. Поэтому П. есть знание конкретно-всеобщее. Выражение «истина конкретна» означает, что она открывается в П. (см. Конкретное).

П. для научно ориентированного новоевроп. сознания — не просто познавательная форма, но как таковая она играет в нем роль, аналогичную роли символа в миросозерцании мифологическом или религиозном. В этом плане гегелевская метафизика П. — характерный факт в духовной истории Зап. Европы. Гегель не остановился на чисто гносеологич. трактовке П., как предлагал потом Маркс (Рукописи 1858-59. Введение). П. для него — не только адекватное отношение к Истине, оно и есть самое Истина. Понимающий философ пребывает непосредственно в онтологич. самости вещей и процессов, и происходит это потому, что П. составляет существо внутр. жизни Абсолюта самого по себе: интеллектуальная любовь человека к Богу есть модус той бесконечной любви, к-рой Бог любит себя в вечности — этой идее Спинозы («Этика», ч. 5, т. 36) Гегель придал предельно интеллектуалистичный вид. Все сущее на глубине тотально-логично, Бог есть бесконечный Ум, абс. знание, во внутр. жизни к-рого творчество совпадает с познанием, — все иное созидается Абс. Разумом, для того чтобы быть познанным, по Гегелю — понятым. Деятельность Абсолюта есть развитие — всеобщее обособляет единичное, «отпускает его на свободу», дабы снова вернуть в свою тотальность, обладать им. В контексте предикативной (классической) философии познание есть поистине П., а поскольку истина есть определенность, высказанность, предикативность, то наиб. совершенная форма знания, самая «удаленная» от неопределенности субъекта и насыщенная определенностью предикатов, — это умозаключение. Отсюда — известный тезис Гегеля «Все вещи суть умозаключения». П. формируется методом восхождения от абстрактного к конкретному, толкуемому как «богатство» определений и систематичность, позволяющая включать всякое нов. знание в тотальность наличного. Однако слишком большая новизна, подобно чрезмерному финансовому и технологич. влиянию в экономике, влечет за собой гибель попытавшейся усвоить ее системы, осколки к-рой, а иногда и цельные структурные блоки включаются в работу в кач-ве элементов нов. филос. или науч. концепции — более эффективно действующей корпорации понятий.

Признание П. в кач-ве высшей формы познания основано на убеждении, что последнее по своей сущности представляет собой процесс отношения субъекта к объекту. В этом плане рус. религ. философия начиная с Вл. Соловьева являет собой качественно иной тип мысли, поскольку исходит из того, что существо познания состоит в отношении познающего субъекта к познаваемому субъекту (если характеристика мира как объективной реальности оправдана, хотя и не безусловна, то по отн. к Богу она является ложной). Объективное знание есть результат познавательного процесса, к-рый на глубине представляет собой творческий акт, осуществляемый внутри познающего духа. Это акт либо «свободного художества», либо «откровения», либо интеллектуальной «аскезы» — борьбы с духовными иллюзиями и соблазнами. При этом «объективное знание» отнюдь не всегда адекватно выражает Истину (ряд мыслителей, напр. Шестов и Бердяев, относятся к нему предельно-критически). Указанное понимание существа познания приводит к выдвижению в кач-ве центр. форм мышления символа, смысла, экзистенциала, смыслообраза. П. как форма знания не «отбрасывается», а толкуется как неотъемлемый элемент (но не абсолютный) духовно-душевной жизни. Познание как чувственно-интеллектуально-волевая деятельность предполагает П. в кач-ве высшей формы рассудочно-разумного знания, но не исчерпывается им.

Есть вещи, в принципе непонятные (иррациональные), но в смысле не их абс. непознаваемости, а их недоступности и неподвластности П., напр. боль, страх. Есть и реалии метарациональные (Бог, Ничто, Свобода), познание к-рых выходит за рамки антитезы рациональное-иррациональное: о них можно выработать П., но нельзя понять их в смысле интеллектуального обладания ими, в плане гегелевского абс. тождества мышления и бытия, достигаемого в акте понятийного знания.

В онтологич. аспекте П. рассматривается, в част. в метафизике всеединства как субъективное выражение созерцания объективно-сущест. идеи в рациональной форме, в то время как чувственной формой его выражения выступает красота, волевой — благо.

Лит.: Бердяев Н. Творчество и объективация. Париж, 1947; Гегель. Наука логики. Т. 1—3. М., 1970—72; Соловьев Вл. Филос. начала цельного знания. Соч. Т. 2. М., 1988; Франк С. Непостижимое. М., 1990.