Иванов О.Е.

 Отчаяние

 Одно из основных понятий философии С. Кьеркегора. Если сравнить кьеркегоровское отчаяние и сомнение Декарта, то почувствуется отличие начала Эпохи Нового Времени, её этапа, когда «все впереди», от состояния, в котором «все в прошлом». Декарт сомневается во всех вещах мира, и в итоге приходит к Я как единственной достоверной реальности, в которой уже нельзя далее сомневаться. Я здесь достоверно и наполнено бытием. Кьеркегор изначально сомневается не в мире, его он уже мало интересует, уж слишком обстоятельно, с его точки зрения, занималась миром прежняя метафизика. Сомневается он, притом в крайней степени сомнения — отчаянии, именно в самом декартовском Я, и отчаивается без надежды на логико- метафизическое разрешение вопроса. Можно сказать так, что человек, обнаруживший благодаря сомнению с очевиднейшей ясностью несомненный факт своего существования, впоследствии приходит к осознанию безнадёжности этого существования. Иными словами С.Кьеркегор как бы копает вглубь. И так же как Декарт извлекает из сомнения положительные следствия, так и Кьеркегор делает отчаяние инструментом оправдания человеческого бытия. То, что мы подвержены отчаянию, возвышает нас над животными, это преимущество, которое отличает нас совершенно иным образом, чем прямая походка, ибо оно служит знаком нашего бесконечного превосходства или величия нашей духовности. «Превосходство человека над животным состоит в том, что мы подвержены отчаянию; превосходство христианина над естественным человеком — в том, что он это сознает, а блаженство христианина — в возможности исцеления от отчаяния»-говорит С. Кьеркегор.

 Если в глубине отчаяния лежит, таким образом, некоторое противоречие, то это оказывается «целительным» обстоятельством, а не катастрофой. Так, и у Гегеля в начале «Науки логики» понятие бытия оказывается тождественным своей противоположности — понятию ничто. Таков логический факт, вытекающий из реальной попытки дать определение понятию бытия, иным образом оно просто неопределимо. Наше сознание в пределах логики не способно действовать иначе. Хотя тождество бытия и ничто выглядит логическим абсурдом, перефразируя Кьеркегора, в противоречии кроется возможность исцеления от противоречия.

 Отчаяние у Кьеркегора т.о. приобретает диалектику сходную с гегелевской , имеет несколько ступеней развития и абсолютное разрешение в итоге.

 Первая ступень отчаяния — отчаяние во внешнем или отчаяние в чем-то, что по нашим аналогиям является скорее не-Я, нежели Я. Это относится, например, к тому, что можно назвать успехом в карьере, который по тем или иным причинам не состоялся. Да, это моя карьера, мой успех или не успех, но, все-таки еще «не-Я», то, что я как-то могу от себя отделить. Потому отчаяние во внешнем, еще не есть полнота отчаяния, так как о внутреннем конфликте своего Я с самим собой отчаявшийся еще не знает. Конфликт не достигает самосознания, отчаявшийся не отчаивается в себе открыто и не стремится сознательно от себя избавиться, стать другим. Конфликт разворачивается подспудно, и лишь подготавливает открытие отчаяния. Следующей ступенью развития отчаяния является именно отчаяние в себе самом, которое тоже имеет несколько ступеней

 Для Кьеркегора состояние отчаяния — целый духовный мир, хотя и умещающийся в точке здесь и теперь конкретной индивидуальности. Но потому он и духовный, что он становится не зависящим от времени и пространства, если приходит желание от них абстрагироваться. Огромен же он в своих диалектических возможностях, которые Кьеркегор, скорее всего, не использовал до конца, так как не писал больших трактатов, но мог бы написать, ведь различные виды и проявления отчаяния, наверное, заслуживают настоящей логико-метафизической систематизации масштабов гегелевской «Науки логики».

Но так или иначе Кьеркегор рассматривает отчаяние под углом зрения конечного и бесконечного, возможного и действительного, необходимости и свободы, всё это обнаруживается в той самой личности, в которой отчаивается человек.

Что касается, например, отчаяния в бесконечном, то оно возникает вследствие того, что в человеке начинает господствовать воображение.

 В воображении, ничем не сдерживаемом движении нашей воли, наше Я обнаруживает и утверждает себя всюду, только не в себе самом. Потому воображение такого рода всегда связано с потерей Я и возникновением отчаяния. Чтобы сделать мысль Кьеркегора более понятной, мы можем сослаться, например, на знакомую идею «бесконечного прогресса человечества» или достижения «всеобщего счастья». Пребывающий в мечтательном состоянии по этому поводу человек как будто бы приобщает свое Я к самому важному, сам становится в какой-то мере бесконечным, но на самом деле, связывая Я с подобными химерическими представлениями, он его теряет. В свою очередь

 стремление избежать угрозы бесконечного может привести к тому, что точка оптимума окажется пройденной, и Я «увязнет» в конечном как противоположной опасности.

 Такой же угрозой для Я является неизбежноая потеря баланса между возможностью и необходимостью Возможность и необходимость равным образом существенны для нашего Я, чтобы оно могло становиться (по сути, для Я нет никакого становления, если оно не свободно). Подобно тому как оно нуждается в бесконечном и конечном, απειρογ-πήρας (букв. «неограниченное» — «граница» (греч); категории платоновской философии), Я равным образом нуждается в возможности и необходимости. Оно отчаивается столько же из-за недостатка возможности, сколь и из-за недостатка необходимости. Перед лицом бесконечного конечность ограничивает Я; точно так же в сфере возможного необходимость имеет сдерживающую роль. Я, Благодаря необходимости Я есть «кто-то». Этому моменту Я должно иметь способность «подчиняться», признать его как именно необходимое обстоятельство.

 Однако нельзя позволить необходимому заполнить весь горизонт самосознания, самосознание «питается» наряду с необходимым и возможным, без возможного нельзя помыслить свободы, т.к. свобода по самому своему предварительному определению противоположна необходимости. Но понятие возможности у Кьеркегора, прежде всего, связано не с человеческим Я как таковым, которое имманентно только необходимости. Всякая возможность как таковая для него опасна, ибо в этой возможности человеку, предоставленному самому себе, можно лишь заблудиться. Понятие возможности связано с Богом, для которого, согласно не только словам Священного писания, но и самому логическому содержанию понятия Бога, «все возможно».

Таким образом, поле изменения или выхода за рамки простой необходимости нового обретения Я возникает лишь в вере, в отношении к трансцендентному. «Лишь поскольку воля Божья — возможное, можно молиться, если бы она была необходимостью, молиться было бы невозможно, а у человека по природе не было бы больше языка, чем у животных»[1]. Уклонение в возможное для человека вне веры, как и исключительное довольствование необходимым, неминуемо приводит человека в бездну отчаяния. Сохранение же необходимого равновесия для Я, когда у него сохраняется шанс этого отчаяния избежать, возможно лишь при наличии веры

Литература:

1.Кьеркегор С. Болезнь к смерти // Страх и трепет. М., 1993. С. 256

2.Кьеркегор С.Евангелие страданий. — М., 2011.

3.Кьеркегор С.Или-или. — СПб.: Издательство Русской Христианской Гуманитарной Академии: Амфора, 2011.

4.Гайденко П. П. Трагедия эстетизма. Опыт характеристики миросозерцания Сёрена Киркегора. — М., 1970.

5.Сёрен Кьеркегор. Жизнь. Философия. Христианство / Сост. и пер. с англ. И. Басс. — СПб.: Дмитрий Буланин, 2000