Иванов О.Е.

 Радикальное сомнение.

Радикальное сомнение -метафизический ход Р. Декарта, являющийся одним из главных особенностей его философии. Слово сомнение входит в философский лексикон ещё со времён древних скептиков. Оно является здесь показателем неустойчивости и обманчивости человеческих знания, в которых невозможно найти не одного положения, отвечающего критериям достоверности. Сомнительность всего о чём говорит человек снимает тем самым саму проблему Истины, которая заменяется тем самым на поиск некоей практической установки, делающей человеческое существование относительно надёжным. В этом смысле позиция скептика близка скорее к жизненной задаче мудреца, нежели философа. Ведь философу поиск именно истины вменяется в обязанность, жизненную задачу. Утверждение, что истина состоит в том, что нет никакой истины в этой ситуации является лишь только софизмом. На рубеже Нового Времени. Скептицизм проявил себя в творчестве Мишеля Монтеня. Он не находил в человеческом мире никаких оснований для того, чтобы придавать определённым суждениям о нём статус безусловной достоверности. Применимость того или иного высказывания определялась лишь масштабами личного опыта его автора. Ничего о «мире как таковом» согласно Монтеню высказано быть не может, такого рода суждение неизбежно окажется сомнительным.

Р.Декарт является основателем Новой философии как раз в том смысле, что любовь к рассуждениям, свойственную его предшественникам, продолжающим ренессансную традицию, в том числе и Монтеню, выявившего лишь оборотную её сторону, он заменяет требованием ответа на метафизический вопрос об истине сущего. При том он не просто отказывается от сказанного Монтенем, а принимает его позицию одновременно преодолевая её. Декарт сам утверждает, что все сведения о мире, которыми мы пользуемся, считая их достоверными, получены нами из какого бы –то ни было источника, который не может предоставить нам убедительных доказательств этой достоверности. Чаще всего это люди, просто представляющие для нас авторитет или те, кто в детстве был нашими наставниками. Таким образом, речь здесь идёт не о гносеологической достоверности высказанных ими суждений, а простом психологическом акте доверия в отношении этих лиц. Этот аргумент используется и скептиками, здесь ничего нового не. Но Декарт метафизически выигрывает как раз в том, что идёт дальше скептиков, делает шаг, на который скептик никогда бы не решился. Для Монтеня как скептика областью неприкосновенности остаётся его собственный опыт, за который он способен ручаться и тем самым его личность, существующая в этом опыте как некоем автономном жилище. В этом, собственно для Монтеня и состоял смысл написания его «Опытов». Эта книга выполнила подобно замку его хозяина роль ограды и защиты индивидуального бытия Монтеня. Это не высказывание истин, но мир мнений автора, за которые он ручается именно потому, что они принадлежат ему, а не кому-либо другому. Во всём остальном можно сомневаться, так как такой опыт будет уже опытом другого. Мир, так или иначе, состоит из «Я» и «других».

Декарт продолжает линию сомнения в философских размышлениях, но делает сомнение радикальным, то есть доводит его до предела. Способом борьбы с сомнением он избирает само сомнение, ставшее уже сомнением во всём, в том числе и первоначальное сомнение в собственном существовании. Сомнительным оказывается чувственный опыт, притом не только чужой, но и собственный. Сомнительными становятся математические доказательства, то есть самые убедительные для того времени свидетельства научности. Под сомнение (ведь оно радикальное) ставится и бытие Бога в пределах возможной науки о нём. Радикализм картезианского сомнения состоит ещё и в том, что оно не содержит в себе того смысла, который обычно вкладывают в слово «сомнение», подразумевая под ним простое колебание, неуверенность относительно того, что подвергается сомнению. Декарт прямо требует, чтобы всё сомнительное считалось одновременно ложным, без всякого допущения вероятности его истинности. Правда, это требование распостраняется лишь на тех, кто в результате свободного выбора принял решение заняться разысканием истины, остальным же вполне можно относиться ко всему сомнительному иначе. Радикальное сомнение согласно Р.Декарту, о чём он пишет в первой части «Первоначал философии», «должно быть ограничено, лишь областью созерцания истины. Ибо, что касается жизненной практики, то поскольку мы должны действовать прежде, чем избавиться от сомнений, мы нередко бываем вынуждены усвоить то, что является всего лишь правдоподобным, а иногда и просто выбрать одно из двух, если ни одно из них не представляется более правдоподобным, чем другое». Что же касается именно разыскания истины, то отступать от предъявленного Декартом требования нельзя ни в чём.

Казалось бы картезианское радикальное сомнение должно было бы привести и к самой радикальной форме скептицизма. Однако, этого не происходит, напротив, именно радикальное сомнение позволяет выйти к безусловной достоверности. Радикализировав сомнение, Декарт устанавливает одновременно и его границы. Дойдя до максимума в своём действии, сомневающийся обнаруживает, что есть нечто этому действию не подвластное. Им оказывается сам акт сомнения. Ведь усомниться в самом сомнении, если ты сомневаешься, невозможно. И это на сей раз не софизм. Сомнение, а тем самым и мышление, которому данное сомнение принадлежит впервые в новоевропейской истории оказалось направленным на самоё себя. Обнаружилось то мыслящее самоё себя мышлении, о котором в полный голос заговорит уже Гегель Но ход мышления самого Декарта не подобен гегелевскому. Декарт не занимается содержательной частью чистых понятий и их логикой. Сомнение и мышление в первую очередь оказываются связанными для Декатра с существованием самого мыслящего. Поскольку нельзя сомневаться в сомнении, то не подлежит ему и бытие мыслящего. Ведь сомневаться, что ты сомневаешься невозможно. В этом исток знаменитого тезиса Декарта «Мыслю, следовательно существую». Внешне он напоминает онтологическое доказательство бытия Бога, когда из понятия о Боге как абсолютном существе дедуцируется Его Бытие. Однако, на самом деле это суждение, как подчёркивают многие авторы, носит не дискурсивный, а интуитивный характер. Ведь человек изначально, как только начинает сознавать, удостоверяет своё бытие в факте самого сознания «Я мыслю». Тем самым именно радикальное сомнение подталкивает человека к осознанию этого факта. Ведь до того, в мире, пока он не был подвергнут радикальному сомнении право устанавливать достоверность чего бы -то ни было присваивалось не субъекту мышления, т.е. нашему собственному «Я», а кому-то другому, обладающему несравненно большим авторитетом и влиянием.

Не то, чтобы при этом сам факт нашего субъективного бытия не осознавался. Действительно, каждый в любом случае сам убеждается в своём собственном существовании. Просто этому факту не придавалось столь существенного значения в процессе исследования истины. Теперь же наше «Я» становится как бы образом достоверности самой по себе, единственным её непосредственным обладателем. Правда из достоверности собственного бытия Декарту не удаётся вывести достоверных суждений о других вещах, но мы безусловно присутствуем здесь при рождении новой метафизик, основным героем который станет самосознание как субъект, призванный добывать содержание философии из своих собственных действий.

Литература

1.[1] Декарт Рене. Размышления о первой философией, в коих доказывается существование Бога и различие между человеческой душой и телом. // Декарт Рене Соч. в 2 тт. Т.2. М., 1994. С.17.

2.[1] Декарт Рене. Первоначала философии.,// Декарт Рене. Соч. в 2 тт. Т.1. С.314

3.Бессмертие философских идей Декарта (Материалы Международной конференции, посвященной 400-летию со дня рождения Рене Декарта) / Ответственный редактор Мотрошилова Н.В.. — М.: ЦОП Института философии РАН, 1997. — 181 с. — (Научное издание). — 500 экз

4. Грот Н. Я. Декарт, Рене // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: В 86 томах (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

5. Иванов О.Е. Введение в историю философии, СПб.2009, С.255-267