Патриархальность. Отношения между людьми, предполагающие отцовское первенствование (авторитет, властвование). При этом отец не обязательно является таковым в качестве главы реальных рода или семьи. Точно так же как отца, можно воспринимать того, кто возглавляет территориальное образование-общину, предгосударство и собственно государство. В последнем случае патриархальный миф распространяется на реалии, вне которых он возникает, отчего п. способна не терять своей крепости и устойчивости. Поскольку п. представляет собой тем самым и прямое выражение родственно-семейных отношений и их продолженность за свои пределы, она подвержена достаточно существенной трансформации. Однако смысловое ядро у п. обязательно сохраняется. Оно предполагает доминирование в межчеловеческих отношениях вертикали, выстроенной на основании или по подобию родства. Вертикаль эта предполагает, что каждый человек другому отец (мать) или сын (дочь). В этой ситуации отношения братства (сестричества) отходят на задний план. Скажем, младший брат в патриархальной семье не только брат старшего, последний из них в виду своего старшинства еще и за отца младшему брату. Даже муж в отношении жены не только ее супруг, он и заместитель отца, соответственно, жена своему мужу в том числе «дочь». Но при всей выраженности в ней семейно-родственного начала к нему п. не сводима. В более или менее явном или скрытом виде она подразумевает сакральное измерение патриархальных отношений. Это становится очевидным, если принять во внимание, что понятие отца в его неисследимо древнем смысле предполагало не просто связь отцовства с порождающим началом. Порождение — это важнейший атрибут божества. Оно потому таковым и является, что находится у истоков всего сущего. Так, Зевс, согласно антично-греческой формуле, «отец богов и людей» и только потом все остальное. Конечно, он понимался как прародитель, но не тождественной отцу-патриарху той или иной греческой семьи. И все же отсвет отца-Зевса падал на каждого отца-патриарха. В известном смысле в своей семье он был Зевсовым местоблюстителем. В нем действовали божественные энергии. Поэтому отец в патриархальной семье и входит в семью как ее глава и вместе с тем он надсемеен, есть существо сакральное в профанной реальности. Это только естественно, что в патриархальных семьях отец или прямо выполняет роль жреца, или причастен этой роли. Как минимум, патриарх являлся центральной фигурой при исполнении культовых действий в отношении семейных богов, которые нередко были еще и первопредками. Но и культ, соотнесенный с божествами более высокого ранга в той мере, в какой он справлялся в пределах семьи, тоже предполагал определяющую роль патриарха, его жречество. Характер п. существенно менялся в зависимости от того, насколько далеко распространялось его влияние, бвл ли он только родовой и семейной реальностью или накладывал свой отпечаток на внесемейные и внеродовые образования. Первый случай — это, скажем, Древний Рим. В нем семья — фамилия была очень значимой реальностью. Глава же семьи — патриарх — обладал в семье огромной властью, авторитет его оставался непререкаем. Он был волен в жизни и смерти своих детей, дети обязаны были отцу глубоким почитанием. И это в ситуации, когда п. была вполне чужда Риму как государству. В его пределах человек человеку был не отец-сын и даже не брат-брат, а гражданин. Гражданство же в своем чистом виде с духом семьи, рода, патриархальности несовместимо. В Риме такой несовместимости не возникло в виду того, что, прежде всего сами отцы-патриархи стремились воспитывать у членов своей фамилии гражданские добродетели и доблести. Семейное подчинялось ими государственному. По крайней мере, на уровне римского мифа и речи не могло идти о самодовлеющей ценности и достоинстве фамилии. Совсем другой была ситуация в Московской Руси. Она была страной всеобъемлющей п. В ней отцами были и глава семьи, и помещик, и староста общины, и представители государственной администрации и приходской священник и так вплоть до царя-батюшки. В таком своем виде, будучи тотальностью жизни русских людей в Московской Руси, п. сближалась с рабством, переходила в него, становилась им. Но это было особое рабство. Оно не предполагало взаимную отчужденность «отцов» и «детей», внося в рабство черты семейственности, правда, с подчеркнутым акцентом на достоинстве первых и недостоинстве последних. Парадоксом существования Московской Руси при этом было то, что она была государством, а государство и патриархальность в чистоте принципа несовместимы. Парадокс этот разрешался за счет того, что п. отчасти становилась внешней формой, «декором» государственности, отчасти же государственность ослабляла, делала неустойчивой и уязвимой и бесперспективной без преодоления п. В какой-то мере в Московской Руси п. смягчалась тем, что она носила семейный характер, оставаясь в целом чуждой родовому началу, а значит, и устойчивой клановости, способной своими щупальцами опутать государство, превратить его в фикцию. П. длительное время была реальностью культур, базирующихся как на языческих, так и на христианских основаниях. Примером последнему может служить та же Московская Русь. Однако не лишним будет настоятельно подчеркнуть самое радикальное различие между отношением к п. язычества и христианства. Если для язычества она вполне органична и может быть его продолженностью и моментом, то христианство п. обременяла как по сути инородное начало. Чтобы в этом убедиться, достаточно сосредоточить внимание на том, что христианское понимание Бога как Отца, Сына и Святого Духа в единстве Их Лиц самым определенным образом настаивает на отсутствии бытийственной иерархии между ними. Если Сын и Святой Дух почитают Отца, то Он отвечает им уравнивающим ответным движением любви. Бог как бы отказывается от п. во внутрибожественной жизни Троицы. А это обязывает патриарха семьи христиан не только властвовать в ней, но и выстраивать семью как общность рабов Божии, которые по благодати являются еще и детьми Божиими. Соответственно, патриарху семьи этим задаются пределы.

Литература:

1.            Б. де Жувенель. Власть. Естественная история ее возрастания. М., 2010.

2.            Д. Локк. Два трактата о правлении. // Д. Локк. Соч. в 3-х тт. М., 1988.

3.            П. А. Сапронов. Россия и свобода. СПб., 2009.