Эстетика — часть философии, традиционно соотносимая со сферой чувственного знания; в этом смысле у Канта она определяется как наука о «правилах чувственности вообще». В логике Вольфа наряду с познанием разумом, стремящимся к истине, предполагалось «смутное чувственное познание», совершенство к-рого есть красота.

Термин Э. был введен в сер. XVIII в. А. Баумгартеном для обозначения теории чувств. Познания и одновременно теории прекрасного, поскольку чувств. Восприятие совершенства связывалось непосредственно с наслаждением от прекрасного. У Г. Ф. Мейера прекрасное определено как чувственно воспринимаемое совершенство. Э. ориентирована на целостный процесс восприятия—переживания живой чувственности как ценности: чувств. представление выступает в виду явленного непосредственно «аналога разума». Э. выявляет природу «прекрасного мышления», «искусство прекрасно мыслить», следовательно, и есть философия прекрасного: совершенное чувств. познание оказывается красотой, а иск-во — деятельностью по ее созданию. Как самостоят. раздел философии Э. появляется, т. о., лишь в новоевроп. культуре, но глубинная проблематика совершенного бытия, или бытия как совершенства, представляет собой исходную позицию европ. философствования. Поэтому проблематика Э. как бы «противится» делению философии на дисциплины и соединена с идеей совершенной целостности бытия. Можно сказать, что «зазор» между исходной идеей целостности совершенного бытия и раздробленным филос. знанием — именно то пространство, в к-рое устремляется многообразная проблематика Э. Соответственно выстраивается и принципиальная типология эстетич. концепций: в одной традиции предмет Э. определяется как «область выразительных форм» любой сферы действительности, в другой — Э. ориентирована на осмысление «идеальной благоустроенности бытия», в к-ром красота — это образ блага и непосредственно явленной истины. Реальное существование концепций Э. представляет собой, как правило, взаимодействие обеих традиций.

Так, античная Э., ориентированная на познание чувственно явленного космоса и его гармонии, в то же время тщательно всматривается в «формальную структуру» прекрасного, представленного в выразительных формах, родственных как чел. гению, так и природе. Пластика выражает внутр. упорядоченность предмета или поступка. Античная Э. создает осн. «философемы» для послед. традиции: образ живущего «вечным возвращением» космоса проявлен в телесности и пластике как «выразительных формах» бытия; учение о числе, мере, пропорции — это категориальное выражение совершенного космоса (пифагорейцы, Гераклит, Демокрит). В Э. Платона и Аристотеля осуществлено разделение сущностного начала бытия и мира явлений: прекрасное соотносится с родовой идеей как прообразом совершенства.

Если античность выявляет соответствие образа и космоса, показывая скрытый (космический или идеальный) смысл пластики, то средневековая Э. соотносит ценности с трансцендентным духовным содержанием: реальность, явленная в символе, может быть лишь отблеском и намеком сверхчувств. мира. Законы гармонии и совершенства — лишь средства для выявления духовной тайны. Категории пластики получают духовное истолкование: они суть выражения духовных образов. Если у Платона идея выступает как «истинно сущее», противостоящее безобразности мира, то в средневековой Э. место совершенного космоса занимает «совершенное творение». Красота — это совершенное проявление бытия, его «цветение», выражение его «целокупной бытийственности». Антич. космос как бы освещается и освящается «милостью» и «подарком» Творца: приближение к «Безначальному Первоначалу» осуществляется в акте веры. И в античной, и в средневековой Э. (хотя и в разных смыслах) человек соответствует сущему и создает формы бытия как выражения усвоенного изначально совершенства.

Мировоззрение эпохи Возрождения соединяет в себе космологич. онтологизм античности и «надчеловеческий» теологич. неоплатонизм Э. средневековья. Абстрактные формы антич. восприятия и духовно-аскетич. онтологизм средневековой Э. были как бы переведены на язык «интимного переживания» (А. Ф. Лосев): обе предшествующие формы эстетич. миропонимания предельно субъективизировались, хотя сама субъективность была укоренена в идеях антропоцентического неоплатонизма. Эстетич. сознание Ренессанса впервые в истории существует как самостоят. феномен, и в то же время оно предельно антиномично. Вера в безграничные творческие возможности человека-художника сопровождается ощущением его ограниченности: антропоцентризм предполагает необходимые дополнение и ограничение, что может противостоять «демоническому титанизму». Э. эпохи Возрождения развивает в иск-ве его изобразит. начало, что проявляется, в частности, в идее линейной перспективы; живопись выступает как «высшее искусство» (Леонардо да Винчи); онтологич. характеристики красоты, заимствованные из античности, истолковываются как явления «реальной» оптич. видимости. Антиномичное содержание категорий Э. Ренессанса во многом определило осн. оппозиции эстетич. теорий послед. времени.

Постренессансная Э. разрабатывает преим. одну из сторон целостного эстетич. подхода, связанную с особенностью познават. отношения субъекта к действительности. Так, в сенсуалистической и эмпирической Э. XVII—XXVIII вв. выделяется проблематика вкуса (Хатчесон, Берк, Шефтсбери); Э. просветителей XVIII в. (Кондильяк, Дидро) рассматривает источники эстетического в чел. чувственности; рационалистич. традиция ориентируется на интеллектуально-дискурсивную природу эстетического, соотносимого с «гармоничными аффектами» — именно с теми, к-рые приняты и признаны большинством суждений (Декарт); нем. рационализм XVIII в. разрабатывает гносеологич. природу эстетического (школа Лейбница—Вольфа). Своеобразное примирение традиций рационализма и эмпиризма в Э. и «метафизическое» восстановление исходного онтологизма эстетич. отношения было осуществлено Кантом, показавшим несводимость эстетического к односторонне чувственному, рационально-дискурсивному или практически полезному. Кант показывает автономность и самодостаточность эстетич. отношения, выступающего как «целесообразность без цели» и предстающего как предмет «бескорыстного и незаинтересованного удовольствия». У Канта Э. как бы возвращает себе утраченную полноту понимания: эстетическое выступает как связующее звено между господствующей в эмпирич. мире необходимостью и свободой морального волеизъявления. Сфера эстетического создает «срединное» царство, в к-ром может быть проявлена антиномично существующая свобода в виде живого образа, объединяющего чувственную и духовную стороны бытия человека (Шиллер). Понимание эстетич. отношения как целостности развито Шеллингом: оно предстает как возможность «единения необходимости и свободы», к-рая при этом позволяет проявить себя всему целостному человека, ибо «эстетическое созерцание представляет объективно-общезначимое». Именно в произведении иск-ва «объективируется до конца та первоначальная основа всякой гармонии субъективного и объективного, которая в своей изначальной тождественности может быть дана лишь в интеллектуальном созерцании» (Шеллинг). В этом смысле эстетич. творчество выступает как более совершенное в сравнении с философическим познанием: если философия достигает величайших высот духа, то она увлекает туда «как бы частицу человека», иск-во же позволяет достигнуть этого целостному человеку, что и составляет извечное очарование художественности (Шеллинг). Гегель рассматривает сферу эстетического как непосредств. явленность идеи, т. е. сфера эстетического получает своеобразную метафизич. онтологизацию. Эстетическое представляет собой «абсолютную реальность высшего бытия»: идея прекрасного осуществляется как развертывающаяся жизнь идеала иск-ва — особенными его формами. В системах Шеллинга и Гегеля Э. разворачивается преим. как философия иск-ва, формы к-рого — это развернутое осуществление прекрасного, благодаря чему идея выражается в реальном худож. формообразовании.

Э, романтизма характеризуется предельным вниманием к интуитивным процессам творческого поведения и абсолютизирует эстетич. начало бытия, что может приводить к «трагедии эстетизма». Панэстетизм романтиков в XIX в. сменяется позитивистскими школами Э., ориентированными на методологию конкретных наук (физиологию, психологию, эмпирич. социологию). Э. объявляется «прикладной психологией» (Т. Липпо) или рассматривается в общем социологич. измерении (И. Тэн), а иск-во понимается как проекция и следствие общего социального устройства. Позитивистский редукционизм вызвал противоположную реакцию в Э., в осн. к-рой лежит стремление понять «собственные» структурные основания иск-ва, взятого в его специфич. автономном бытии. Неокантианские школы с конца XIX в. выдвигают на первое место в Э. проблематику ценностей, что дает возможность говорить о специфике эстетич. освоения действительности (Христиансен, Кон). Традиция «формализма», берущая начало в идеях Гербарта, фиксирует внимание на объективных образованиях культуры, изменение к-рых определено надличностной «художественной волей» (Вельфлин, Ригль, Зедльмайер). Вышедший из неокантианства Э. Кассирер в 1920-е гг. рассматривал структуру и иск-во как символич. универсум, обладающий автономным существованием. Феноменологич. традиция, берущая начало от Гуссерля, становится одной из господствующих в Э. XX в. (Н. Гартман, Р. Ингарден). Принципиальная установка на постижение «эйдоса» — сущности предмета — делает феноменологию необычайно привлекательной именно для Э.: «Гуссерль вновь внедрил ужас и очарование в сами вещи. Он возвратил нам мир художников и пророков: пугающий, враждебный, опасный, с убежищами благодати и любви» (Сартр). Вышедший из феноменологии и традиций «личностного» философствования экзистенциализм XX в. исследует онтологич. проблематику чел. существования, обращаясь к переживаниям «бунтующего» героя, стремящегося вырваться за пределы неподлинного бытия с помощью творческого устремления-порыва. Эстетич. поступок-жест является важнейшим моментом существования личности. «Творить — значит жить вдвойне» (Камю), — художник, подобно мыслителю, именно в творчестве становится самим собой. «Будь мир прозрачен, не было бы и искусства» (Камю), а поскольку в творчестве переживание соединено с рефлексией, то в произведении воплощена «интеллектуальная драма»: мыслить — значит создавать мир творчеством. Сознание всегда «рвется вовне», «писать — значит действовать… проявляя твердую волю, выбор в то тотальное предприятие, к-рое называется жизнью» (Сартр).

В Э. XX в. устойчиво сохраняется традиция интуитивизма, в к-рой иск-во понимается как сфера проявления спонтанного «жизненного порыва», сверхинтеллектуального по своей природе (Бергсон), деятельность «чистой интуиции» (Кроче), способной выявить неповторимые особенности бытия. Если в интуитивизме проявляется недоверие к системности языка, то психоанализ (Фрейд) стремится выстроить логику символич. соответствий бессознат. комплексов и упорядоченной «культурной» символики: именно иск-во выступает ярчайшим проявлением подавленных желаний. Психоаналитическая Э. близка худож. практике сюрреализма (идея «автоматического письма», «антропологической константы» и др.). Пост-фрейдизм стремится выявить «архетипы бессознательного» (Юнг) или культурологическую обусловленность его символики (Лакан), — в последнем случае творчество выступает как непрерывное столкновение художника с языковой системой, выход за пределы к-рой невозможен. Центр интересов перемещается от «первичных» биологич. детерминант поведения и творчества в сторону переходов «реального» и «символического», телесно-антропологич. проблематика глубинно соотнесена с языком, а творчество уподобляется «жестовой практике», дополняющей культуру, к-рая исчерпывает постоянное неудовлетворение однозначной семиотической исчерпанностью. Тем самым совр. психоаналитическая Э. вводится в пространство культуры как «незавершимого диалога», где отсутствует «язык окончательных смыслов». Это стремление к отказу от «конечных интерпретант» соединяется в современной Э. с идеями «философии жизни», заявленными А. Шопенгауэром и особенно полно развитыми Ф. Ницше. Учение о «дионисийском» и «аполлоновском» началах (Ницше) как двух исходных мифологич. основаниях творчества получило разл. интерпретацию в эстетич. школах XX в. Творчество как «танец пера» и критика как «самовыражение» личности — таков принципиальный взгляд «философии жизни» на иск-во и его понимание. Эстетич. идеи «философии жизни» оказали большое воздействие на культуру XX в., в т. ч. на русскую (нач. века), хотя в последнем случае они были значительно переосмыслены (Вяч. Иванов, А. Блок).

В современной Э. сохраняются осн. направления и традиции эстетич. философствования и критики: развивается Э. неотомизма, продолжающая традицию Фомы Аквинского (Э. Жильсон, Ж. Маритен), персонализма, в к-рой иск-во выступает в качестве важнейшего элемента видения мира, уравнивается с философией как способом проникновения в «трансцендентное духовное бытие» (Ж.-М. Доменак, М. Недонсель, Э. Мунье), развивается линия семиотической и семантической Э. (С. Лангер, Н. Гудмен). Особ. распространение в 1960-е гг. получила методология структурализма, наследующая идеи рус. формальной школы (В. Б. Шкловский, Б. М. Эйхенбаум, Ю. Н. Тынянов, Р. О. Якобсон) и чешской структуральной Э. (Я. Мукаржовский). Структурализм в конце 1960-х гг. все чаще переходит к анализу социокультурных детерминант творчества и функционирования культуры и к исследованию «интертекстуальных» отношений иск-ва, рассматриваемого как своеобразный «палимпсест» (Р. Барт, Ю. Кристева). Многообразные «текстуальные стратегии» дополняются обращением к анализу бессознат. моментов творчества, рассматриваемых с т. зр. лингвистич. дисциплин (Ж. Лакан). Особенностью современной Э. является все большая интегративная тенденция в ней, связанная с преодолением нац.-культурных «философем» и радикальным противопоставлением методологий, что было свойственно традиц. истории Э. Стремясь уйти от ярко выраженного «бинаризма» позиций, Э. 1970—80-х гг. «обустраивает» пространство культурного диалога, продуктивность к-рого непосредственно зависит от сохранения каждого неповторимого «голоса» эстетич. позиции прошлого или современности. Э. стремится перестать быть «прикладной философией»: в большей степени ей свойственно желание выступить в качестве формы творческого освоения бытия. Исходная установка Э. на полноценное и целостное освоение мира дает возможность изучения последнего в его переживаемой полноте. Выразительные формы бытия — не средство и не признак самодостаточного существования предметности, а бытийны и есть: Э. нацелена не на фрагмент реальности, а делает каждое мгновение бытия самоценным в его предстоянии человеку.

Онтологические, гносеологические и этические моменты рассматриваются совокупно, и это целостное мироощущение пронизывается идеей и чувством духовного становления. Равным образом совр. иск-во не стремится быть законоучителем или «островом спасения», где благоденствует красота, безответственная за судьбы «низкого мира», — оно вызывает критич. отношение к реальности. Самоценность создаваемого худож. творчеством бытия — аналог ситуации в Э., уходящей от глобальной проблематики и нормативизма и стремящейся в «эстетике существования» (М. Фуко) показать возможности «философствования ощупью», в связи с чем растет значимость в совр. исследованиях проблематики «телесно-жестовой» стороны культуры. Глубинное восприятие-вслушивание-всматривание — отличительная черта эстетич. философствования, гл. особенностью к-рого является идея понимания. Э. представляет истину, до к-рой «можно дотронуться», поэтому необходимо предварит. освобождение «внимания» — аналитич. и герменевтич. критика метафизич. и нормативных оснований Э.

Теория и практика постмодерна отказывается рассматривать Э. как теорию «точных репрезентаций» и стремится показывать перспективность соответствий разных картин мира: эстетич. «истина» предстает как подвижная «армия метафор» (Рорти, Деррида, Лиотар). А поскольку Э. всегда стремилась ставить перед действительностью задачи долженствования, что объединяло ее с «вездесущей властью», то критически ориентированная традиция предстает прежде всего как цензура собств. оснований. В совр. герменевтической Э., продолжающей длительную линию, развиваемую Шлейермахером, Дильтеем, Ротхакером, в центр внимания ставится проблема «воссоздания смысла» произведения, а сама Э. может трактоваться как часть герменевтики (Гадамер): «Отдельное произведение сосредоточивает в себе и выражает символические черты, присущие… всему сущему». Деконструктивная герменевтика (Деррида) соединяет в себе идеи психоанализа, критику метафизики, осуществленную Хайдеггером, и смыслообразы философии жизни Ницше, что дает эстетически окрашенную радикальную программу философствования, повлиявшую на направления критицизма и весь комплекс теорий интерпретации (Блум, де Ман, Миллер). Широко пропагандируемая программа антисистематичности (Бодрийяр) и уход от универсалистских философско-эстетич. обобщений (Бельш, Рорти, Деррида) — это выражение автономизации эстетич. дискурса, преодолевающего любую форму редукции эстетического к чему-либо: «неопределим» и «нетождествен» каждый миг живого бытия. Критика метафизики порождает, как правило, скрытую «реметафизику», в к-рой онтологизируется феномен иск-ва (Хайдеггер): «последние основания возрождаются». Вращаясь вокруг вопроса о возвышенности и ценности каждого мига бытия, современная Э. порождает и противоположную тенденцию «поиска столпности»: боги возвращаются как средство консолидации социума и культуры. Эпифания возвышенного отсылает к теологич. концепции «богоявления», даже если речь и шла бы только о «представлении непредставимого» (Лиотар).

Русская Э. как самостоят. часть философии существует с XVIII в. Развиваются идеи просветителей, разрабатываются положения нем. классич. философии и романтической Э. В программах рус. революц. демократов упор делается на «практические» вопросы философии иск-ва, всегда соотносимого с актуальными задачами обществ. жизни. Проблематика русской Э. ориентирована антропоцентрически: Э. — это форма творческого самоопределения человека, предельно выражающая в себе нравств.-религ. установки личности. Русской Э. свойствен мотив космичности, объединяющий ее с традициями византийской Э. и святоотеческой духовности: красота понимается и переживается как праздничное проявление света, озаряющего и преображающего мир, причем неотвратимость победы света над тьмой — неизбежное следствие его будущего существования. В русской Э. нет радикального разделения чувства и познания: философ.-эстетич. практика осуществляет себя в пластических формах иконы. Красоты выступает как критерий истины, причем осмысливается онтологически: «Есть Троица Рублева, следовательно, есть Бог» (Флоренский). Э., т. о., — не «смутная» теория познания, а важнейшая часть историософского и антропоцентрического мышления, осуществляемого в целостном единстве с одушевленным бытием. Творчество — «сверхличная святость». Положения др-русской Э. органично унаследованы философской Э., осмысливающей природу красоты в условиях распада традиц. целостности мироощущения. Тема соотношения эстетического и морального осмысливается Гоголем; Достоевский понимает красоту как средство «спасения» мира и в то же время глубоко антиномичное выражение его трагизма. Своеобразный вариант Э., ориентированной «философии жизни», создает К. Леонтьев: красота у него — предельное напряжение «нестерпимого трагизма жизни»; В. Розанов разрабатывает эстетический, по сути, тип философствования, сближающийся по природе с худож. творчеством. От Вл. Соловьева идет линия «вселенского» мироощущения, в к-рой эстетич. начало и иск-во — это «преображение» жизни, восхождение к Абсолюту, предполагающее жизненно активное содействие человека Богу. Эстетич. критерий бытия — мерило чел. истории и космоса, таинственная «душа мира» — София — космич. образ творчества. Идеи Вл. Соловьева оказали определяющее воздействие на рус. символизм (Вяч. Иванов, А. Блок, А. Белый). Софиологич. традиция развивалась в русской Э. С. Булгаковым и П. Флоренским; феноменологич. линия представлена Г. Шпетом и А. Лосевым. В нач. XX в. активно действовала школа т. н. русского формализма (Ю. Тынянов, В. Шкловский, Б. Эйхенбаум, Р. Якобсон), повлиявшая на структурализм и постструктурализм. В оппозиции к формалистам находился М. М. Бахтин, развивший последоват. систему –философии культуры, осн. на диалогич. осмыслении творчества и бытия.

В советской Э. разрабатывались проблемы системного подхода, структурно-семиотич. исследования иск-ва и культуры, категориальный анализ осн. понятий Э.