БЫТИЕ — определяется в платонизме как способность: прежде всего — способность оказывать воздействие и претерпевать его («Софист»). Бытийное является центральным в том, что рассматривает философ, как и любой человек, стремящийся постигнуть что-либо, поэтому данное определение относимо и к бытию как предмету познания («Федр»). Это, фундаментальное, определение Платона было воспринято всей последующей античной философской традицией, воспроизводясь, в частности, у Аристотеля (ибо его СУЩНОСТИ как раз таковы — они являются единичными предметами, по определению природными, то есть находящимися в состоянии действия-претерпевания, о чем же свидетельствует и учение Стагирита о причинах) и у стоиков.

Платоническая философия не склонна к различению бытия и сущего, или, точнее, это различение производится на ином уровне: как различие собственно бытия («НАЛИЧНОЕ БЫТИЕ», «СУЩНОСТЬ») и бытий («ДРУГИЕ» диалога «Парменид» как множество бытийных единичных реальностей). Связано это прежде всего с тем, что платоники стремились увидеть повсюду единство реальности, вводя в бытие скорее акцидентальные различия, чем сущностные. В конечном итоге даже бытие и другие различаются скорее как моменты единого логического определения единого сущего, чем как какие-то раздельные реальности. В общем виде этот принцип можно сформулировать следующим образом: не-удвоение бытия вызывалось теми же причинами, по которым платоники предпочитали не удваивать мир исходя из «наивной» теории идей, формулируемой юным Сократом в зачине диалога «Парменид».

В неоплатонизме существуют две концепции бытия. Одна из них принадлежит Римской школе и основывается на перипатетическом по своей природе отождествлении бытия и мышления, являющимся центральным актом самосознания Ума. Ум полагает себя в отпадении от Единого и это его самополагание есть бытие, являющееся одновременно и предметом его мышления. Таким образом триада «Софиста» Бытие-Жизнь-Ум понимается римскими неоплатониками как триада Ума.

Вторая генетически связана, очевидно, с Ямвлихом и Сирийским неоплатонизмом, однако в артикулированном виде дошла до нас благодаря сочинениям Афинской школы, и, прежде всего, Прокла и Дамаския. Здесь бытие понимается как трансценденталия, то есть как нечто лежащее на пределе умопостижения. С одной стороны оно есть умопостигаемая сущность, являю­щаяся сверхраздельной целостностью всех бытийных стихий (предел и беспредельное, категории — см. ЦЕЛОЕ), где целое абсолютно больше частей, где оно есть ничтожность и нетствование частей. С другой же стороны оно, как умопостигаемое, не причастно умопостижению, превышая последнее, являясь лишь целью его. В этом плане оно — божественно, ибо согласно неоплатоникам именно божественность есть присутствие, постигаемое лишь символически. Следовательно все наши рассуждения о нем — своего рода имяславие, где мы указываем, в качестве каковых пределов оно может выступить для мышления, но при этом не в состоянии мыслить его.

Как умопостигаемо-умное бытие является моментом триады жизни, и именно в этом пункте выступает способностью-силой. Как умное — оно предмет диалектического мышления и носитель эйдосов, то есть частей, выступающих раздельным образом.

Наконец как другое бытие есть наличествование единичного сущего, по определению своему частичного и неполного, где частность есть негация целого. Однако и здесь само наличествование бытия, дошедшего, таким образом, до последнего момента своего логического определения, не дает сущему распасться в ничто (ибо эта часть сама выступает некоторым образом целым; только целое здесь пребывает вне части — как душа вне тела).