МНОГОЕ — одна из центральных тем античной философии. Судя по всему спровоцирована "аргументационным" периодом в истории элейской школы — то есть полемикой Зенона Элейского и Мелисса с оппонентами Парменида. Если у Парменида противопоставление дается в форме отношения пути истины и пути мнения, то парадоксы Зенона могут быть проинтерпретированы уже как демонстрация внутренней противоречивости понимания бытия как многого.

"Классическое" противопоставление многого единому вырастает из предлагаемого в некоторых диалогах Платоном метода узрения идеи, являющейся единством во многих вещах. При этом не следует полагать, что Платон разводил единое и многое как основные онтологические противоположности. Бытие в любом случае описывается через предикат множественности ("Софист", "Парменид" — особенно вторая гипотеза последнего); даже единство идеи имеет не абсолютный, но относительный характер (положенное абсолютным образом оно превращает идею в гносеологическую фикцию). Таким образом единое и многое противопоставляются не как противоположности, но как основание к бытию и само бытие. Многое рассматривается Платоном прежде всего как беспредельное множество. Потенциальная делимость всего воспринимаемого ставит вопрос о статусе множественной реальности (и самого бытия). Отвечая на него, Платон показывает, что беспредельное обладает единством ("Филеб"), которое, собственно, и является условием самой его возможности быть. Развивая ту же тему Аристотель утверждал, что все противоположности сводимы к противопоставлению единого и многого — но не как к началам бытия, а к тому, что "присуще сущностям".

В дальнейшем противопоставление единого многому имело в античной философии характер формального различия двух сторон суждения: единства предмета и множества его предикаций. Многое при этом означало текучесть, изменчивость как свойств, так и функций предмета. Однако то и другое выступало сторонами одного процесса; к примеру в некоторых неоплатонических толкованиях на Платона умножение реальности являлось функцией Диониса, в то время как единение ее — Аполлона; но и то, и другое являлось моментами единой триады пребывание-выхождение-возвращение.