Опыт – важнейшая характеристика человеческого бытия в мире (в онтологическом смысле), в гносеологическом аспекте – основополагающая способность познания, наряду с мышлением и интуицией. Сущностью опыта в его онтологическом измерении выступает всякое непосредственное взаимодействие человека (а в более широком значении и живого существа) с окружающей средой, приводящее к изменениям человека. Опыт – встреча с сущим (житейский, профессиональный и т.п. опыт). Результат такого взаимодействия опытность, именно об этом слова поэта «И опыт, сын ошибок трудный…»

            Понятие «встречи с сущим», хотя и выглядит абстрактным, на самом деле содержательное понятия «контактов с окружающей средой». Таковые образуют сферу внешнего опыта. В этом значении опыт представляет собой важнейшую характеристику существования и высших животных. Однако человеческий опыт не сводим к внешнему. Во внутреннем опыте человек встречается сам с собой, в латентном виде уже и на бытовом уровне, но более всего в искусстве, морали, философии, которые можно охарактеризовать как разновидности духовного опыта. Религия также предлагает специфический опыт, встречу уже не с другим – природой, человеком, даже с самим собой, а с Иным, радикальную трансценденцию. На языке экзистенциальной философии такой опыт – это уже встреча мыслящего сущего с бытием, а не просто с другим сущим.

Сущностные характеристики опыта – непосредственность (нельзя научиться плавать не влезая в воду), единичность или атомарность (опыт квантуем и, хотя он и продолжается постоянно, его событийная структура очевидна) и синкретичность субъект-объектного отношения (встреча с сущим происходит всегда «между» встречаемым и встречающимся, а дифференциацию привносит уже мышление, когда делает ее предметом анализа). Так понятый опыт составляет основу человеческой деятельности и познания, а поскольку таковые объективируются в цивилизации, опыт выступает и ее фундаментом. Однако не сам по себе. В познании и деятельности опыт опосредуется мышлением и интуицией. Опыт всегда непосредственен, мышление есть деятельность опосредования – связывания и разделения, передачи информации, зафиксированной в знаковой форме, другим людям. Опыт атомарен, мысль видит единство различного. Мышление преодолевает синкретизм как самих актов опыта, так и содержаний, ими порожденных – восприятий, образов, разделяя их на элементы, которые, будучи обозначенными, сами становятся материалом для последующего синтеза в представлении и понятии. Кант справедливо указывал, что познание в точном смысле начинается с рассудка, опыт же дает только материал, который сам по себе, не будучи хоть как-то оформленным, познанием еще не является. Опыт – осмысливается, и может в таком качестве, будучи опосредован знаковой формой, передан другим, непосредственно этого опыта не испытавших. В этом принципиальное отличие человеческого опыта от опыта высших животных (матерый волк), которые, хотя и испытывают опыт, в точном смысле слова не познают и, как следствие, цивилизации не строят.

            Наконец, интуиция, понятая в значении способности схватывания целого при отсутствии полного набора его фрагментов и компонентов, придает и опыту и мышлению качество трансграничности, а человеческой деятельности и познанию целостность и целесообразный характер. Опыт всегда ограничен, но если бы не было интуиции, а познание ограничивалось бы только опытом и мышлением, мы бы не знали об этом, ведь другое нам еще не дано, а будучи данным уже не является другим. Мышление, если бы оно работало только с опытно полученной информацией, никогда не совершило бы открытий, будучи способным только на обобщения. В системе трех важнейших (с точки зрения К. Ясперса) измерений человеческого бытия в мире опыт соответствует экзистенции, мышление – коммуникации, а интуиция – трансценденции.

            Опыт как специальная проблема гносеологии стал особенно интенсивно изучаться в Новое время, и интерес этот поддерживается вплоть до наших дней. Это связано с развитием естествознания, важнейшим элементом которого стал искусственно смодулированный опыт – эксперимент. Поэтому в современной научно-ориентированной культуре под опытом зачастую и даже неосознаваемо подразумевается именно эксперимент. В научном познании возникает ситуация конструктивной конкуренции двух методологических установок – эмпиризма и рационализма, которые получили и соответствующее философское осмысление.

            Эмпиризм возможен в умеренной и радикальной формах. Умеренный рассматривает опыт как основу познания, давая при этом различные ответы о природе разума и, как правило, не концептуализируя различие между опытом и интуицией (трактуя ее как особый вид внутреннего чувства и т.д.). Радикальный эмпиризм рассматривает опыт как единственный источник познания, опять-таки включая туда под каким-то именем и интуицию, а мышление сводит к функции построения аббревиатур опыта. Рационализм, не отрицая значения опыта как материального условия познания, отстаивают нередуцируемость мышления к опыту и чувственности, указывая, что всеобщее и необходимое познается разумом. Интуиция трактуется рационалистами в основной тенденции как интеллектуальное созерцание (непосредственное умо-зрение идеи у Платона, «естественный свет разума» - Р. Декарт). Эмпиризм более распространен в англоязычной философии, рационализм в континентальной. Родоначальник эмпиризма Ф. Бэкон, классик – Дж. Локк. Онтологические последствия радикального эмпиризма стали очевидными в субъективном идеализме Дж. Беркли, а гносеологические проблемы (и даже тупики) в скептицизме и агностицизме Д. Юма.

            Кант попытался встать над противоположностью эмпиризма и рационализма. Опыт дает познанию материал, рассудок его обрабатывает, а разум обрабатывает уже обработанное рассудком. Кант нанес радикальному эмпиризму удар, от которого он казалось бы уже не должен был оправиться (хотя по факту продолжает существовать). Кант поставил вопрос об априорных условиях возможности самого опыта и нашел таковые в трансцендентальном пространстве и времени. Таковые суть вовсе не эмпирические представления о конкретных местах и временах и даже не абстрактные понятия о пространстве и времени, как таковых, но «чистые воззрения», интуитивно работающие схемы восприятия предметов и построения их образов по условиям пространства (где, рядом) и времени (когда, раньше, после). До Канта, да и сам Кант в «Критике чистого разума», большинство философов отождествляли или сближали опыт с чувственностью. В «Критике практического разума» Кант фактически работает с понятием морального опыта, трансцендентальными условиями которого выступают свобода и нравственный закон (категорический императив), а в «Критике способности суждения» и эстетического опыта (способность суждения, благодаря которой гений прозревает невидимую гармонию в видимых вещах фактически представляет собой художественную интуицию). Фихте открывает и описывает особый опыт самосознания. Подзаголовок гегелевской «Феноменологии духа» – наука об опыте сознания. В марксизме важнейшую роль играет понятие практики, фактически – коллективного социального опыта. Поздний Шеллинг размышляет об особом опыте познания Бога в истории – через миф и Откровение.

            В ХХ в. понятие опыта существенно расширяется. В феноменологии само мышление было осмыслено как особого рода опыт. Фундаментально значение опыта, толкуемого близко к марксистской «практике», в философии прагматизма («Многообразие религиозного опыта» У. Джеймса, «Опыт и природа» Дж. Дьюи). Глубинная психология (С. Грофф и др.) оперирует понятием трансперсонального опыта, который в некоторых своих чертах весьма близок к оккультному. Экзистенциализм работает с понятием экзистенциального опыта, основой которого является самосознание в «пограничных ситуациях» (встреча уже не с сущим, а с ничто). Н. Бердяев завершает свою философскую автобиографию «Самопознание» словами «остается последний самый важный опыт, который уже не передать ни в какой автобиографии. Это опыт смерти».

            В экзистенциализме опыт осознанно трактуется именно онтологически – как событие встречи конечного сущего, наделенного стремлением к бесконечности, с бытием или с ничто. Подчеркивается не только онтологическое, но аксиологическое значение опыта. Он ценен как предельно личное, что порой другому и передать невозможно. В русле онтологической интерпретации опыта появляются трактовки, расширяющие его уже и за пределы человеческого и даже высших животных. Так, у А. Бергсона (продуктивно общавшегося с У. Джеймсом) само сущее, пребывающее в потоке «творческой эволюции», прокладывает себе путь во времени методом проб и ошибок. Эволюция – разновидность глобального опыта, ведомого интуицией, а мышление лишь закрепляет результаты прорывов. П. Тейяр де Шарден сохранил идею опытной эволюции природы методом проб и «экспериментов», однако функционал творческой интуиции в его системе отводится божественному Промыслу, ведущему наделенное относительной свободой творение от точки α (Логос в начале творения) к точке ω, символизирующей явление Христа в конце истории. В процесс-теологии А. Уайтхеда («Процесс и реальность») вселенная рассматривается как бесконечное становление и развитие, в которое вовлечен и сам Бог. Регионы сущего, эволюционирующего в космическом масштабе, оказываются таким образом и регионами опыта. В таком контексте вовлеченности Творца в жизнь своего творения (ведь и Сын Божий в своей земной жизни, страданиях и смерти в некотором смысле «вошел в опыт тварей») возникает вопрос о применимости категорий опыта к самому Богу.