ИМЯ

Вербализуемый социальный знак опознания; универсалия культуры. Онтофилогенез имен маркирован древнейшими индоевропейскими этимонами – сигнификатами с предметно–орудийными значениями и первыми словами детской речи с семантикой вещной прагматики и жестово–интонационными императивами («дай/на!»; «уйди!»). Для архаического сознания имена собственные богов и людей представлял перечень атрибутов, а предметно–именной словарь являл список функций вещей–организмов – от стихий, растений и минералов до животных и артефактов. Иерархии мер, порядков и количеств фиксируются в числовых именах. В поле пересечения свойств и функций закрепляются именные системы: ритуалов, запретов, терминов родства и возраста, чинов власти и авторитета, геометрии Космоса и ландшафта, «своего» и «чужого», кличек животных, знаков хтонических персонажей, семиотики обитания и климата, хронотопов повседневного и «иношнего», состояний мира и человека, форм хранения и передачи информации, обозначений событийных границ жизни (соитие, рождение, умирание, вхождение/изгнание из племени, «переходы», половозрастные инициации), сигнальной рецепции жестов, картинок татуировки, символической косметики, а позже кланового и национально–племенного костюма, жестикуляции, первичных онтологических и «мировоззренческих» оппозиций, опыта наблюдений над органическими метаморфозами видимого и невидимого. В космогоническом мифе Древней Индии творение мира описано как номинативное усилие Демиурга, который вызывает бытие из небытия путем произнесения имен: «Он сказал “Бхух” – и возникло это воздушное пространство. Он сказал “Бхувах” – и возникло это воздушное пространство. Он сказал “Свах” – возникло то небо» (Шатапатха–брахмана. XI. X. 6, 3; ср.: «И сказал Бог: да будет свет. И стал свет» <Быт. 1, 3>). Онтологическое речетворчество героя древнеиндийского пантеона Праджапати выглядит как «филологическая» процедура: акт именования есть выкликание предметной плоти, призыв к существованию, что в магическом смысле идентично достижению обратного по результату действия – укрощению рвущейся в мировой Хаос стихии путем именного заклятия ее. Архаические механизмы табуирования имен, охрана сакральных и приравненных к ним изображений (от тотема до газетного портрета) формируются на основе синкретизма имени и вещи (фактического / возможного явления) и телесной транскрипции знака; «эпителий» имени сращен с денотатом (ср. у А.Тарковского: «<...> Македонца или Пушкина / Попробуйте назвать не Александром <...> Чужая кожа пристает к носам...»). Грамматика сочетания имен онтологизуется и определяет принципы вещной комбинаторики, преформации и метаморфозы утвари бытия, так же как «внутренняя форма» слова субстантивируется и знаменует не просто этимон («значение»), но смысл, смысловое тело предмета (явления), его натурализованный «эйдос», для которого именуемое и именующее неслиянны и нераздельны. На этом основана именная магия и эффекты заклятия и проклятия: вербальная операция с условно–релятивными именами есть «на самом деле» манипуляция, часто небезопасная, с безусловно–каузальными реальностями. Синкретизм слова и вещи в единстве имени делает его минимально компактной формой мифа; имя (бога, стихии, местности) и есть мини–миф, импликативная «Божественная Точка» Николая Кузанского. В состав иудео–христианской теологемы ‘Страх Божий' входит эмоция ужаса перед репрессией за произнесение тетраграммы Яхве (IHWH) в неканонической ситуации. Культ имен выразился в сословно–властной спецификации чинов, бюрократических регистрах званий и табелей о рангах, в охранительной тенденции наречения детей «царственными» именами или аббревиатурами «во имя» идеологически сверхзначимых фантомов («Робеспьер Иванович», «Атом Сергеевич», «Вил» <Владимир Ильич Ленин>), в моде на имя собственное. Именные цепочки терминов родства и династические списки систематизуют семейно–клановую и национально–государственную память, так что смысл поминальной молитвы в обряде почитания предков или перечисления титулов усопших владык и героев держится на мнемонической функции; рудиментарно она сохраняется и в нынешних ритуалах презентации – представления и знакомства: лицо, озвучивающее свое имя (см. длинные цепочки испанских и арабских имен с перечнем предков; наше «ФИО»), свершает в этот момент и обряд поминовения отцов. Н. Федоров своим проектом Общего дела хотел всю внутреннюю речь ноосферы превратить в сплошную поминальную молитву и «жертву уст». Европейская философия имени берет начало в логографии и мифографических Органонах древности («Мифологическая библиотека» Аполлодора Афинского <2 в. до н. э.>). Поэтическая этимология Платона и эллинистическая герменевтика имен сошлись в корпусе текстов Ареопагитик, где архаичный запрет на имя трансформировался в приемы апофатического богословия, иерархии чинов ангельских и в технологию численно выразимого достоинства (число как имя степени ценности – сакрально–мистической и эстетической). Романтическим мемуаром об антично–христианской именной экзегезе и платонизованной этимологии стали книги П. Флоренского («Столп...», 1914; «Имена»), А. Лосева ("Философия имени", 1927) и С. Булгакова ("Философия имени", опубл. 1953). Решающим для эволюции русской мысли об имени эпизодом стала полемика имяславцев и имяборцев в 10–х гг. ХХ в. При всех нюансах, разнящих концепции этих авторов, имяславческий тезис был общим: «Имя Божие есть Сам Бог, но Бог Сам — не имя» (Лосев А. Ф. Имя. СПб., 1997. С. 60). Небесполезно в списке стимулов движения имяславцев поискать причины не собственно религиозного, но и секулярного характера; среди таковых могут быть названы тотальная девальвация традиционных чина и титула, усиление работы механизмов именной подмены (когда имя не только перестает быть социальным знаком, но и начинает работать на порождение идеологического фантома, вроде «диктатуры пролетариата»), повальная криминализация сфер социального общения, в условиях которой личное имя, животная или партийная кличка, писательский псевдоним и улично–лагерное прозвище входят в национальный узус номинации с утратой своей специфики. Классическая литература предупредила об этом прозой Гоголя: в гротескном космосе «Мертвых душ» имена редуцированы в клички, что выводит героев за пределы социально активного мира живых в некротическое неистовство Загробья; здесь кличка маркирует переход от мира людей к миру животных и зооморфных монстров. Утрата имени приравнена к потере человечности, социальной и физической смерти (герой горьковской пьесы «На дне», 1902 по кличке «Актер», в намерении сообщить хозяину ночлежки о мертвом теле в подвале, бормочет: «Пойду, скажу – умерла... потеряла имя»). П. Флоренский создал книгу «Имена» в условиях роста социальной анонимности и именной амнезии русского духа. Мыслитель создал культурную археологию имен и своего рода коллекцию исторических «гороскопов» наречений, трактуя имена как свернутые фабулы личной судьбы; он показал, как семантика имени управляет поведением его носителя (можно любить или не любить своего имени, но трудно относиться к нему никак); на впечатляющем по объему материале раскрыта в его трактате роль магии имени для архаического и современного сознания. Параллельно накапливался опыт исторической семантики и поэтики имени; так, Ю. Тынянов был убежден, что в литературе нет неговорящих имен. Наша социальная реальность настойчиво актуализует гуманитарный статус личностного знака: современник пребывает на границе между опознанной в числе и имени Вселенной и безымянной асоциальностью “малины”, богемы, зоны и социального дна; предельной антитезой имени явился в нашем столетии лагерный номер, – за этой границей начинается пустыня вконец обесчеловеченного анонимного антимира, о возможности которого предупреждали антиутопии ХХ века.

Лит.: Теология и философия имени:

Антоний (Булатович), иеросхимонах. 1) Апология веры во Имя Божие и во имя Иисус. М., 1913; 2) Моя борьба с имяборцами на Святой горе. Пг., 1917; 3) История афонской смуты. Пг., 1917 (без указания автора); Бонецкая Н. К. 1) «Магичность слова» и «Имеславие как философская предпосылка» П. А. Флоренского // Studia Slavica Hung. Budap., 1988. № 34 (1–4). С. 9–80; 2) О филологической школе П. А. Флоренского («Философия имени» А. Ф. Лосева и «Философия имени» С. Н. Булгакова // Studia Slavica Hung. Budap., 1991–1992. № 37. С. 113–189; Булгаков С. Н. Философия имени. Париж, 1953; Гоготишвили Л. А. Лосев, исихазм и платонизм // Лосев А. Ф. Имя. СПб., 1997; Лингвистический аспект трех версий православия // Там же. С. 580–614; Груздев Б. И. Имена (в Библии) // Христианство. Энциклопедический Словарь. М., 1993. Т. 1. А – К. С. 603–604; Климент, святогорский монах. Имебожнический бунт. Пг., 1916; В поисках правды. Пг., 1916; Иларион, схимонах. На горах Кавказа. Киев, 1912; Имяславие. Богословские материалы к догматическому спору об Имени Божием по документам имяславцев. М., 1914; Материалы к спору о почитании Имени Божия. М., 1913; Мельников Ф.Е. В тенетах ересей и проклятий. М., 1913; Пахомий–афонец. История афонской смуты. СПб., 1914; Позов А. Логос–медитация древней Церкви. Умное делание. Мюнхен, 1964; Семаева И. И. Традиции исихазма в русской религиозной философии первой половины ХХ века. М., 1993; Троицкий В. П. Теория множеств как «научно–аналитический слой» имяславия // Лосев А. Ф. Имя. СПб., 1997. С. 537–550; Троицкий С. В. Учение афонских имебожников и его разбор. СПб., 1914; К истории борьбы с афонской смутой. Пг., 1916; Имебожники. Сб. Сергиева Лавра, 1914; Святое православие и именобожническая ересь. Вып. 1–3. Харьков, 1916; Имяславие по документам имяславцев. Сб. М., 1916; Эрн В.Ф. Спор об Имени Божием // Христианская мысль. 1916. № 9; Разбор Послания Святейшего Синода об Имени Божием. М., 1917; Тайна имени. Сб. Харьков, 1994. Т. 1-2..

Этнонимия и историческая семантика:

Брандт Р. Ф. О присвоении животным собственных имен // Русский филологический вестник. 1882. Т. VIII; Болотов В. И. Лингвистический статус имени собственного и его функционирование в тексте // Материалы к серии «Народы и культуры». – М., 1993. Вып. 25. Кн.1. Ч.1. С.37–46; Гройс Б. Имена города // Б. Гройс. Утопия и обмен. М., 1993; Делерт Д. Новые имена. Ростов–на–Дону, 1924; Зеленин Д. К. Табу слов у народов Восточной Европы и Северной Азии // Сб. Музея антропологии и этнографии. Л., 1929. Т. 8. С. 1–144; 1930. Т. 9. С. 1–166; Зинин С. И. Антропонимия «Войны и мира» Л. Н. Толстого // Русский язык в школе. М., 1978. № 4. С. 74–77; Иванов Вяч. Вс. Древнеиндийский миф об установлении имен и его параллель в греческой традиции // Индия в древности. М., 1964; Лотман Ю. М., Успенский Б.А., Миф – имя – культура // Лотман Ю.М. Избранные статьи в трех томах. Таллинн, 1992. Т. 1. Статьи по семиотике и типологии культуры. С. 58–75; Никонов В.А. Личное имя – социальный знак // Советская этнография. 1967. № 5; Петров М. К. Язык, знак, культура. М., 1991. С. 93–127; Руднев В. П. 1) «Назову себя Гантенбайн»: Собственные имена в культуре ХХ столетия // Даугава, Рига, 1989. № 12; 2) Имя собственное // В. П. Руднев. Словарь культуры ХХ века. М., 1997. С. 110–111; Селищев А. М. 1) Происхождение русских фамилий, личных имен и прозвищ // Учен. записки МГУ. М., 1948. Вып. 128. Труды кафедры русского языка. Кн.1; 2) Смена фамилий и личных имен // Труды по знаковым системам. Тарту, 1971. Т. 5. С. 493–500 (Ученые записки Тартус. ун–та. Вып. 284); Симина Г. Я. Фамилия и прозвище // Ономастика. М., 1969; Степанов Ю. С. В трехмерном пространстве языка. М., 1985. С. 9–92; Успенский Б. А. Из истории русских канонических имен. М., 1969;<#whitespace />Чернышев В. Происхождение некоторых нарицательных имен из собственных // Язык и мышление. М., Л., 1935. Т. III–IV; Чичагов В. К. Из истории русских имен, отчеств и фамилий. М., 1958.

Поэтика:

Альтман М. С. Пережитки родового строя в собственных именах у Гомера. Л., 1936; Достоевский: По вехам имен. Саратов, 1975;<#whitespace />Бем А. Личные имена у Достоевского // Сб. в честь на проф. М. Милетич. София, 1933. С. 409–433; Гриненко И. В. Магия и логика истинных имен // Логический анализ языка. Истина и истинность в культуре и языке. М., 1995. С. 64-69; Зернов Н. Символика имен в романах Достоевского // Вестник РСХД. Париж; Нью–Йорк, 1971. № 99. С. 17–21; Калинкин В. М. Поэтика онима. Донецк, 1999;<#whitespace />Ромодановская Е. К. К вопросу о поэтике имени в древнерусской лит-ре // ТОДРЛ. СПб., 1999. Т. 51;. Соловьев А. О фамилиях у Достоевского и о фамилии Достоевского // Россия и Славянство. Париж, 1932, 13 февраля. № 168; Топоров В. Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области мифопоэтического. Избранное. М., 1995. С. 152–165; Фокин С. Л. «Я пишу, чтобы стереть свое имя…» // Танатология Эроса. СПб., 1994. С. V-VI; Харитонов А. А. Система имен персонажей в поэтике повести «Котлован» // «Страна философов» Андрея Платонова: Проблемы творчества. М., 1993. С. 152-172; :Щенникова Л. П. Имена // Достоевский: Эстетика и поэтика. Словарь–справочник. Челябинск, 1997. С. 167–168; Щетинин Л. М. Имена и названия. Ростов–на–Дону, 1968.