Раскол — религиозно-мировоззренческое размежевание между приверженцами старого обряда и реформированной Русской церковью, возникшее в середине XVII в. вследствие церковной реформы, проведенной патриархом Никоном и царем Алексеем Михайловичем. Замысел церковной реформы возник при государевом дворе. Желание овладеть Константинополем как законным наследством русских царей, освободить православные народы и Святую Землю от турецкого владычества и упрочить единство православной церкви побуждали Алексея Михайловича задуматься о путях возрождения Византийской империи и о церковных преобразованиях, призванных согласовать старинные русские обряды со сравнительно новыми греческими образцами. Вопрос о такого рода реформе возникал еще в XVI в., но тогда на Стоглавом соборе (1551) предпочтение было отдано не новогреческим, а древнерусским (принятым от древней Византии) обрядам. В XVII в. ситуация изменилась. 25 июля 1652 патриархом был поставлен властный и решительный Никон. Перед Великим постом 1653, не созывая церковного собора, Никон разослал по всем московским церквам распоряжение креститься не двумя, а тремя перстами. Это невиданное, ничем не объясненное покушение самого первоиерарха на старый церковный обряд смутило все русское православное общество, ибо относительно образа сложения перстов для крестного знамения существовало правило Стоглавого собора: «Иже кто не знаменается двумя персты, яко же и Христос, да есть проклят». Нововведение патриарха вызвало резкий протест русского народа, который по типу своего религиозного мировоззрения не был подготовлен к подобного рода акциям. Обрядовая сторона церковной жизни была тем ключом, которым народ открывал для себя абсолютную истину христианства. По словам известного старообрядческого писателя В. П. Ряпушинского, русский человек всецело включался в богослужение: кланяясь до земли и слагая персты для крестного знамения, он «ликовал об обряде», радуясь, что и плоть его участвует в молитве и исповедует Христа, Бога и человека. Обрядовое благочестие, укоренившееся в народной массе, и поколебал Никон своими действиями. Торопясь осуществить реформу, он самовольно изъял одно слово из восьмого члена Символа веры, а в ходе правки священных текстов в текст Символа веры были внесены на первый взгляд формальные, но на самом деле многозначительные изменения. (Так, слова о Царствии Божием, которому «несть конца», оказались заменены выражением «не будет конца». Это, разумеется, не стало ересью, но вместе с тем выражало отход религиозного сознания от вневременного восприятия истории и погружение в ее процесс.) В 1655 в неделю Торжества Православия во время службы в Успенском соборе, в присутствии царя со всем синклитом, материально зависимые от Никона патриархи антиохийский Макарий и сербский Гавриил торжественно прокляли в Москве всех крестящихся двумя перстами. Между тем сторонником двоеперстия был тогда весь русский народ. На борьбу за старые церковные обычаи поднялись тесно связанные с народом священники — протопоп Аввакум, Иван Неронов, Логгин, Даниил, а также епископ Павел Коломенский, подвергшиеся преследованиям. В 1658 испортились отношения Никона с царем. Властный патриарх удалился в свою резиденцию — Новый Иерусалим, не отказываясь от патриаршества, но практически отойдя от руководства церковной жизнью. Во время восьмилетнего его отсутствия старообрядцы усилили свою борьбу против нововведений. Самый рьяный из них, Аввакум, который был возвращен из ссылки царем, желавшим примирения, категорически отказался принять реформы и был снова выслан из Москвы. В некоторых местах начали происходить настоящие восстания против властей церковных и гражданских. Для окончательного разрешения вопросов церковной жизни был созван в конце 1666 в Москве церковный собор, на котором из 30 епископов 14 было иноземных, причем среди последних присутствовали крайние авантюристы. Собор на первом же заседании низложил патриарха Никона, затем избрал нового патриарха, наконец осудил старообрядцев как еретиков. Собор утвердил исправленные книги и целый ряд обрядовых новшеств (трехперстное крестное знамение, изменение в Символе веры, написание имени «Иисус» с двумя «и», а не с одним, как ранее, трехкратное, а не двукратное произнесение «аллилуйя» и т.д.). Аввакум с единомышленниками были сосланы в Пустозерск, причем его сподвижникам, иноку Епифанию и отцу Лазарю, были отрезаны языки.

С чисто богословской точки зрения Р., казалось бы, не повредил основ православной традиции на Руси, поскольку не касался собственно догматических вопросов. Однако он нанес страшный удар по русскому народному религиозному самосознанию, рассек прежде существовавшее органическое единство жизни народной и церковной. Возникшая путаница в новых и старых обрядах и их явная и подспудная борьба подрывали религиозные устои, отвлекали внимание в сторону чисто обрядовых тем от поистине существенных, религиозно-духовных и нравственных проблем развития русской христ. культуры, толкали на путь бюрократизации и омертвления приходской жизни. При исключительной значимости Р. для судеб не только православия в России, но всей русской культуры и государственности, он долгое время не был исследован и осмыслен в своем существе в русской церковно-исторической и философской литературе. В дореволюционный период официальная государственно-церковная точка зрения на старообрядчество как на еретическое, неправославное движение препятствовала объективному изучению Р. Со времен патриарха Никона до второй половины XIX в. в отечественной историографии господствовало мнение, что, переписывая богослужебные книги, древнерусские переписчики сделали немало ошибок и искажений текста, которые со временем стали неотъемлемой частью русского богослужебного канона. Историки Р. утверждали, что эти ошибки стали возможны исключительно по причине недостаточного уровня просвещения в допетровской Руси, из-за скудости русской научной и церковной мысли, а церковный Р. произошел только в силу «обрядоверия», укоренившегося в русском православии.

Первым церковным историком, который увидел события Р. в ином ракурсе, обнаружил трагические последствия необдуманных реформ Никона и взял под сомнение теорию «неправильности» старорусского обряда, был Н. Ф. Каптерев. В своей работе «Патриарх Никон как церковный реформатор» (1887) он смог доказать, что русский обряд, наоборот, сохранил ряд древневизантийских богослужебных форм (в том числе и двуперстие), которые были изменены греками в XII-XIII вв. Оказалось, что не русские, а греки отошли от церковного устава.

Что же касается исправления старых русских богослужебных книг, то, поскольку за образец при этом стали брать новые греческие книги, напечатанные на Западе, а в качестве правщиков были привлечены киевские ученые монахи, находившиеся под влиянием католической схоластики, и греки, получившие образование в Италии, постольку такого рода исправления не могли упрочить православной традиции, а зачастую вступали с ней в прямой конфликт. Таким образом, официальная версия — настоятельной необходимости преобразований Никона и оправданности решений собора 1666-1667 — оказывалась необъективной. Еще более полным исследованием Р. стала книга Каптерева «Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович», где автор доказал, что виновником церковных реформ был не столько Никон, но главным образом Алексей Михайлович с его духовником Стефаном Вонифатьевым. Капитальное, обстоятельно документированное исследование навлекло на автора недовольство синодальных властей, привело к приостановке его академической карьеры и дальнейшей научной работы. В 1969 в Мюнхене русский эмигрантский историк С. А. Зеньковский написал книгу «Русское старообрядчество», продолжив и детализировав линию исследования Каптерева. Любопытно, что задолго до Каптерева и Зеньковского точку зрения на Р. как на прискорбное следствие ошибочных действий царя и патриарха Никона, приведших к ослаблению Русской церкви и монархии, официальным образом высказала перед сенатом и синодом императрица Екатерина II. Она по существу признала староверов поповского направления не раскольниками, а православными старого обряда и предприняла практические шаги к освобождению их от административной и экономической дискриминации. Поместный собор РПЦ в 1971 отменил анафематствования, наложенные в XVII в. на старые русские обряды, а Поместный собор в 1988 подтвердил это решение. Снятие анафемы на старые обряды в 1971 дало возможность церковным историкам рассматривать события Р. в их собственной логике, присоединяясь к выводу Каптерева и Зеньковского о богословской несостоятельности замысла радикальных обрядовых реформ и их отрицательном влиянии на состояние русской церковной жизни. В своем докладе на открытии Юбилейного Архиерейского собора РПЦ 13 августа 2000 патриарх Московский и всея Руси Алексий II подтвердил, что жесткие и неоправданные методы проведения церковной реформы в XVII в. заслуживают осуждения. Наметившиеся в последнее время положительные сдвиги во взаимоотношениях РПЦ со старообрядчеством вселяют надежду на то, что копившийся веками груз недоверия и недопонимания во благовремении будет преодолен.