ВСЕЕДИНСТВО (ВСЕЕДИНОЕ) — основное понятие, категория и символ русской философии. Даже у мыслителей, им непосредственно не увлекавшихся или в чем-то оппозиционных ему (Бердяев), оно является идеей, в той или иной мере подспудно определяющей сам строй их мышления, подобно единому и иному в античности, субъекту и объекту в Новое время. В. следует отличать от внешне сходных с ним понятий Единого и Всеобщего. Развернутое понимание В. дается в традиции неоплатонизма (у Плотина и, особенно, у Николая Кузанского), где оно играет роль «второго принципа» в онтологической иерархии бытия, характеризующего абсолютно простое Единое в процессе эманации, т. е. в Его раскрытии (разворачивании) в мир отдельных явлений. Однако осново­полагающим, «первым» принципом построения системы понятий и символов В. становится в метафизике Вл. Соловьева, который концептуально выразил интуиции ранних славянофилов посредством их синтеза с идеями немецкой классической философии, главным образом Шеллинга. В. у Соловьева выражает содержание Аб­солюта (Сущего) в развернутом отношении к своему иному (всему) как неиному (чего нельзя сказать об обратном отношении — многого к Сущему, в котором абст­рактность различия «пока» сохраняется).

Онтологии, тематизированные в горизонтах категорий В. и Всеобщего, сущест­венно различны по своему внутреннему смыслу, хотя обладают сходством логико-понятийной структуры. Внешне Всеобщее и В. трудно различить, что часто заставляет видеть в софиологии Соловьева вариант «метафизики германского типа». Источник различия — в понимании Абсолюта как Сущего или как Действительного, а его природы в отношении к иному (обусловленному) — соответственно как творчества или как развития (оформления, знания). Существо Всеобщего как отношения Дей­ствительного к своему иному (реальному) есть владение, обладание созданным из себя (его понятие — у Гегеля), иначе говоря — собственность. В. есть отношение Сущего как Творца к твари (единичному), освобождающее ее из тьмы и хаоса небытия. Для Всеобщего первичен принцип тотальности: целое больше суммы частей, для В.— космичности: часть тождественна целому (что дает, в частности, понима­ние единичного греха как космической катастрофы). Во Всеобщем тотальность сво­бодна, единичные — объединяются. Для В. единичное уникально и свободно, может и должно объединяться, универсализироваться. Процесс всеединения составляет смысл любви и существо всемирной истории, которая должна совершиться и завер­шиться.

Существенная специфическая черта русской религиозной философии в том, что в ней В. толкуется динамически и духовно. В.— не ступень эманации божества (Единого), но, скорее, замысел Бога о твари, а в ряде систем, например у Соловьева, и понятие, описывающее внутреннюю жизнь Абсолюта. В. есть свободное единение элементов целого, в котором уникальность каждого не подавляется, напротив, всякий элемент насыщает своей творческой энергией целое, в свою очередь наполняясь смыслом и мощью божественной любви. После Соловьева наметились две тенденции толкования В.— субъектно-монадная, связанная с идеями метафизики Бёме, Лей­бница, Шеллинга, и структурно-символическая, тяготеющая к греческой, пифагорейско-неоплатонической традиции (Флоренский, Лосев). Обе тенденции характе­ризуются стремлением дать самобытное, но целостное истолкование В.— в онтоло­гии, гносеологии, этике (соборность). Для Флоренского В. есть выражение первосимвола к символизируемому, которое в поздний период творчества мыслителя, а также у Лосева перерастает в своеобразный пансимволизм. Для субъектной тен­денции значимы учения: Трубецкого — о соборности сознания, Н. Лосского — о мире как органической цельности монад (неолейбницианство на основе В.), а также софиология С. Булгакова, гносеологические построения С. Франка, интерпретация идеи Богочеловечества в историософии Л. Карсавина. С идеей В. связана сущест­венная для русской религиозной мысли убеждение-мифологема, что спасение воз­можно только как свободное спасение всех. Спасение, истолкованное натуралисти­чески (опять-таки в свете категории В.), превращается у Федорова в деятельность тотального воскрешения, когда воскрешенные сами активно и свободно включаются в этот процесс.

В софиологии В., мыслимое не как действительность, а как исторически не осуществленный (пока) замысел Творца о твари, дополняется смыслообразом Софии — живой и чувственно переживаемой идеи (Души) множественного. Интерес к теме В., укорененный в архетипических корнях национальной культуры, привел к оформлению метафизики всеединства в качестве, пожалуй, самого влиятельного течения в русской религиозной философии. Наиболее разработанными и система­тическими концепциями, где В. выступает в качестве фундаментальной интуиции и основного методологического принципа (категории), принято считать таковые Л. Карсавина и С. Франка.

Д. Бурлака

Вестник РХГИ № 2/ 1998. С. 186-187